Мир Кристины
Шрифт:
Пьяниц профессионалов в России почти не осталось. Все эмигрировали еще в конце восьмидесятых. И что-то неуловимое, но очень симпатичное исчезло вместе с ними.
Игорь в этом смысле был редчайшим исключением. Впрочем, давно замечено, если человек одарен, (в данном случае дар врача, целителя), он никогда не сопьется, не станет алкашем, не забомжует. Если подобное все-таки случится, стало быть, ошибка вышла. Господь Бог плюнул в его сторону, но промахнулся. Недолет-перелет. Со всяким случается.
Майк
Игорь Верко ничуть не удивился. Кажется, он вообще не умел удивляться. Он только внимательно, нахмурившись, начал всматриваться в лицо Майка.
— Игорек! У меня важное дело.
— Опять палец сломал? — усмехнулся Игорь.
Десять лет назад Майк, действительно, сломал палец. Неудачно принял подачу, играя в волейбол на пляже в Химках. Сначала решил, пустяки, вывих, само пройдет. Но к вечеру палец распух, как сарделька. Покраснел и посинел одновременно. Плюс постоянная ноющая тупая боль. Майк делал холодные компрессы, бинтовал, перебинтовывал, глотал пачками анальгин. Под утро не выдержал побежал в ближайший травмопункт.
Так они и познакомились.
Тогда Игорь Верко мгновенно все понял. Отволок Майка в конец коридора на рентген. Потом сам наложил гипс.
— Скоро пройдет? — морщась, спросил тогда Майк.
— Если сам по себе не отвалится… — задумчиво ответил Игорь, — недели через три. А зачем тебе вообще указательный палец? Указывать народу путь в светлое будущее? Ты кто по профессии?
— Художник, — мрачно ответил тогда Майк.
— Художник от слова «худо», — весело засмеялся Игорь. И традиционно отхлебнул из своей фляги. — Будешь?
Майк тогда отрицательно помотал головой. Игорь очень удивился.
— Ты кто, абстракционист? Терпеть не могу абстракционистов.
— Реалист. Пишу портреты.
— Получается?
Палец он тогда ему вправил. Пытался заодно вправить и мозги. В смысле, направить на путь истинный. Байдарки, выпивка, гитары у костра и все такое. Остальное не стоит нашего внимания. Майк все умности Верко в одно ухо впускал, из другого вылетало. Тогда им владели иные приоритеты. Игорь Верко тогда на время оставил Майка в покое. Придет время, сам образумится. Научится отличать подлинные ценности от мнимых.
Теперь они сидели в том же тесном кабинете напротив друг друга. Оба улыбались. Как раньше. Будто и не было промелькнувших десяти лет.
— У меня есть девушка…. — кашлянув, начал Майк.
— Когда у тебя, ее не было? — изумился Игорь, — Был такой убогий период?
— Игорек! Послушай! Дело очень важное…
Игорь Верко поднес ко рту свою знаменитую плоскую флягу.
— Хлебнешь?
— Я за рулем, —
— Негритоска с тремя грудями? — весело подхватил Верко, — Художники любят экзотику. Хочешь, чтоб я одну ампутировал?
— Игорек! Перестань! — поморщился Майк, — Я не шучу. Мне сейчас не до твоего тупого юмора. Она… она — совершенство!
Майк и сам не ожидал, из него просто вырвалось это страшное слово, «совершенство». Игорь Верко насторожился. Перестал усмехаться, глотнул еще раз из фляги. Потом, подперев голову рукой, задумчиво уставился на Майка. Приготовился слушать.
— Понимаешь, она… Она — не от мира сего.
— Все не без греха. Извини. Продолжай.
— Я серьезно. Она даже прихрамывает как-то… изящно, грациозно. Словно, дурачится, будто играет, как ребенок.
— Она хромая? А говоришь, «совершенство».
— В том-то и дело…
— Она кто? Бывшая спортсменка, балерина?
— Не думаю. Видишь-ли, Игорек…
— Вижу, ты влюбился, дорогой! По-настоящему. Наконец-то! Поздравляю! Рад за тебя. Тебе этого дела давно пора было хлебануть. Завидую. Честно говоря, раньше был убежден, ты законченный нарцисс. Она кто?
— Курьер.
— Хромающий курьер? Что-то новое. «Я милую узнаю по походке!».
— Игорь! Перестань! — начал злиться Майк, — У тебя это звучит как-то особенно… запредельно цинично.
— Все врачи циники. Без этого не проживешь, — пожал плечами Верко.
Естественно, в самый неподходящий момент распахнулась дверь кабинета, на пороге возникла медсестра. С неимоверно ярким румянцем на щеках.
— Игорь Палыч! Там мотоциклиста привезли. Весь в кровище…
— Во второй кабинет, — не поворачиваясь, ответил Игорь, — Раздевай его пока.
— Как это!? — округлив глаза, спросила медсестра, — Я… раздевай?
— Сними штаны, куртку, рубашку….
— У него нога, рука и ухо рваное. Все в крови.
— Будет жить! — не глядя на нее, констатировал Верко, — Если не взяли «по скорой», травмы не смертельные. Иди, иди, готовь его. Раздевай.
— Может, вы сами, Игорь Палыч?
— Привыкай. Выйдешь за алкаша, навыки пригодятся.
— Никогда не выйду за алкаша!
Медсестра резко повернулась и вышла из кабинета.
— Что у твоего «совершенства» с ногой? — спросил Верко, как только за румяной медсестрой захлопнулась дверь.
— Я не знаю, — покачал головой Майк.
— Должен знать. Что, когда, как произошло? Где лечили?
Майк на все вопросы только отрицательно мотал головой. Игорь Верко начал тихо звереть. Он любил во всем ясность, четкость и определенность.
Хоть какая у нее нога, знаешь? На какую она хромает? Правая, левая?