Мир на грани
Шрифт:
За окном вновь промелькнул настенный светильник тоннеля. По крайней мере, должен был промелькнуть, но Натан смог разглядеть каждую его деталь. Это означало, что поезд еле тащится.
Вновь забинтовав левое плечо, задумываясь о том, как теперь скрывать своё чудесное — по-другому и не назвать — исцеление, Натан вышел из туалета. Прислушавшись к шуму в конце состава, уверенно направился в ту сторону.
Пройдя несколько вагонов, Натан остановился. Перед окном двери в тамбур то появлялись, то исчезали силуэты военных. Имперцы о чём-то
Ими оказались пехотинцы в боевых костюмах, но со снятыми шлемами, и четверо бойцов в чёрной строгой форме с дополнительными смягчающими вставками на рукавах и штанинах. Эти четверо были потрёпаны, в ссадинах и с ожогами, с дырами в обмундировании.
«Экипаж шагающего танка», — узнал их форму Натан и посторонился.
Первые из идущих солдат тут же обратили на него внимание. Кто-то положил руку на кобуру пистолета на поясе, кто-то — крепче сжал висящий на ремне автомат. Но, разглядев в Натане анхальтца, будто бы расслабились и прошли мимо.
«А могли скрутить и забрать с собой, — смотря им вслед, подумал Натан. — Для дознания».
Дождавшись, когда бойцы Империи покинут вагон, Натан открыл окно и высунулся. Позади поезда осталась дрезина с бензиновым двигателем. Такую использовали для осмотра железнодорожных путей и конструкций тоннеля.
«Значит, один шагающий танк остался у моста, а другой наверняка вошёл в тоннель, сложив ноги чуть ли не в транспортировочное положение, и заблокировал его, — предположил Натан. — Они прикрывали поезд, пока урилийцы не подтянули бронетехнику?.. Может быть, под натиском попробовали обрушить вход в тоннель, заминировали танк и покинули его. Нашли дрезину, связались с поездом и попытались нагнать нас…»
Отметив, что экспресс начал набирать скорость, Натан вновь взглянул вслед ушедшим.
«Оливье прав: Республика серьёзно подготовилась. Это объявление войны, да ещё какое! Они же, по факту, обезглавили Империю. Инициатива полностью на их стороне. Но мы всё-таки выбрались из Аримана… Наверное».
Натан решил вернуться. Погрузившись в мысли, по пути он совершенно не обращал внимания ни на попадавшихся солдат, ни на редких бодрствующих беженцев.
«Дальше, что делать дальше?..» — думал он.
Несмотря на то, что Натан сам подтолкнул друзей к бегству в Империю, никаких дальнейших планов он не строил. Всё, что заботило его в тот момент, — это выжить, спастись из города, который неминуемо охватит пламя войны.
«Что с нами, беженцами, будут делать? — задумался Натан. — Вряд ли вот так просто пустят на территорию Империи, даже если сами призывали бежать из Монъепьера. Организуют лагерь для беженцев где-то рядом с фортом? А что дальше? — Словно в поисках подсказки, он бросил взгляд во тьму тоннеля по ту сторону окна, но лишь ругнулся. — Нельзя засиживаться в лагере: слишком рискованно. Может, и урилийцы смогут достать чем-то дальнобойным, и имперцы предельно тщательно будут проверять личности беженцев. Помогут ли
Натан замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Он учуял весьма характерный металлический запах и осмотрелся. Стена и оконное стекло были пробиты очередью из авиационного пулемёта. Отверстия от пуль виднелись и на неплотно закрытой двери купе.
«Это запах пролитой крови…» — понял Натан.
Он приоткрыл дверь. В тусклом свете лампочки были видны тела: обычные гражданские — точно такие же беженцы, как и Бернард с Алисией, — лежали в раскуроченном свинцовым градом купе.
«Сколько таких в поезде? — подумал Натан и невольно стиснул дверную ручку. — Сколько погибло от одного-единственного самолёта?»
Увиденное вновь заставило вспомнить Визамскую войну, а также одного из имперских солдат, стоящего посреди расстрелянных мирных жителей в крошечном домике какого-то горного поселения… Это было воспоминание, о существовании которого считанные секунды назад Натан даже не догадывался.
Тот солдат, без шлема на голове, медленно оборачивался на требование одного из командиров. Натан видел его заляпанное брызгами крови лицо, его глаза, совершенно пустые, без единой эмоции. Такие не могут быть у живых — только у мёртвых.
В них бездонная тьма.
Натан нервно выдохнул. Он сам не заметил, что плотно закрыл дверь купе и перешёл в тамбур следующего вагона.
«У Ритерьи были совершенно такие же глаза…» — вспомнил Натан тот момент, когда видел её в последний раз — в Шансенхайме, уже на выходе из ресторана «Поднебесная».
Дверь тамбура открылась, и из коридора вошёл смуглый ариманец.
— Майер?.. — удивился он.
Натан невольно вздрогнул. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он смог узнать Клода, и в мыслях выругался:
«Кончай уже дурить!»
— Да уж, Майер… — Клод покачал головой. — Как ты?
— Жить буду. — Натан натянуто ухмыльнулся. — Как бы тебе не хотелось обратного.
— Не ёрничай, прошу…
Клод прикурил папиросу. Подойдя к двери поезда, он прислонился к стене и выдохнул облако едкого, раздирающего лёгкие дыма. Натану тут же захотелось спросить: «Что за дрянь ты куришь?» Но вместо этого, чтобы отвлечься от собственных мыслей, попытался поддеть:
— Тебе бы поспать, Оливье. Брал бы пример со своей Фелиции — или как там её на самом деле?.. Ты же совсем не смыкал глаз?
— Так паршиво выгляжу, да? — Клод вновь поднёс папиросу к губам и затянулся, затем с громким стуком приложился затылком к стене. — Скажешь что-то ещё? Или закончил юморить?
— Прости.
Клод лишь хмыкнул.
— Как рука? — помедлив, спросил он.
— Не болит.
— Ну, хоть так… Майер, сделай одолжение: присмотри за Фелицией. Не хочу, чтобы она чего натворила. По ней не скажешь, но она может.
«Что это он перекладывает с больной головы на здоровую?» — задумался Натан.