Мир оранжевой акварелью
Шрифт:
— И что, «плохих» не спасают? — уточнила я, тоже с рукой у лба.
— Они их заигрывают. Совсем до смерти, — авторитетно сообщил мне малец.
— Угу… А еще бенанданти любят изображать дельфинов, пронзенных трезубцем. Или якорем — тайным символом креста. Потому что когда-то, в предтечном мире, эти животные были помощниками главного морского бога.
— Ничего себе, — выдохнул Дахи. — А откуда вы про такое знаете?
— Сама читала в одной, очень умной книжке одного, очень умного ученого, — в ответ многознающе скривилась я.
Правда, можно было еще
— Значит, монна Зоя, вы и вправду, «фея».
— С чего ты такое взял?
Ребенок смущенно почесал пятерней ухо:
— Так, матросы вас между собой «феей» зовут. А один, самый старый, тот, что перила сегодня чинил…
— Плотник?
— Ага. Он сказал, что, пока вы на корабле, болтанки нам не видать.
— Значит, я — «погодная фея»? — не хуже Сусанны огласилась я смехом. — Одно хорошо: ты теперь точно знаешь, что я не Ангел. Да и не фея. Я — баголи. Предсказательница народа накейо. Слышал о таком?
— Это который с «оборотнями Христа» воевал?
— Угу. Он самый.
— И у вас в помощниках тоже есть… кто-нибудь? — совсем шепотом уточнил малец.
— А как же, — доверительно качнулась я к нему. — Птицы. Млинзи. Большие пестрые аисты.
— Вот это ничего себе… И вы ими командуете?
— Ни разу не пробовала. Только читала, как это делается. В той же, очень умной книжке. Я ведь совсем недавно узнала, что баголи. А до этого думала, что просто сумасшедшая.
— Вы? — внимательно посмотрел на меня младший матрос. Даже отстранился для обзора. — Да нет. Я сумасшедших видал — в порту в Божьих скалах живет один. Хромой и лохматый. За тетками с рынка гоняется, которые сладостями торгуют. Вы на него не похожи.
— Вот это облегчение, — смеясь, обняла я мальца за плечи. — А почему именно их гоняет?
— Так это, — громко вздохнул тот. — Он раньше лекарем был. Зубодёром. И, когда бежит, кричит все время: «Слуги сатаны! Ввергаете народ в страдания изуверские!»
— Угу. Понятно… — прищурились мы с Дахи вновь на красиво идущих параллельно кораблю, двух океанских дельфинов…
В серо-желтушных сумерках ветер оставил, наконец, в покое спустившую на ночь паруса, «Летунью». Унёсся гонять по небу ленивые облака. Последние же сейчас устроили целый парад форм и оттенков. И даже висящее низко солнце сквозь их полупрозрачную завесу смотрелось моим размытым пятном на бумаге. Правда, бледно-желтого цвета, выбеленного в сердцевине. А сразу под ним — не то еще облака, не то далекие горы ближайшего острова архипелага… Вот мы и приплыли. Хотя, моряки говорят: «пришли»…
— И что ты опять там увидела? Новую «натуру»?.. Зоя?
— Нет, — вздохнув, оторвала я взгляд от окна. — Цвета сегодня какие-то странные, — и опустила глаза еще ниже, — А это и есть: «Бананы по-деревенски»? — хотя, могла б и не спрашивать — кроме них на столе «обезьяньей еды» больше не наблюдалось.
Капитан, видно, подумал
— Здесь — без альтернатив. Пробовать будете, Зоя?
Я посмотрела на улыбающуюся Сусанну, на румяную, благоухающую медом и ванилью, горку и бросила судьбе вызов. — Всенепременно. Если вы не против, капитан?
— А почему — «против»? Главное здесь — распробовать вкус, — и расплылся в улыбке. Ну, точь-в-точь — ребенок с конфетой у глаз.
— Пути Господни выше людских голов… Вито, а мне тоже можно?
— Так ты же их не ешь? — ну надо же! Он еще и искренне изумился.
Однако Сусанна решила вести себя, «как взрослая»:
— А и вправду. Я и забыла… Рубен, можно мне чашечку кофе? И медового ликера туда плесни.
Минут через пять я «распробовала вкус». Виторио, возможно, «слегка удивленный», поспевал вилкой за мной и пытался отвлечь посторонними темами:
— Про баголи все прочитали?
— Угу-у…
— Я вот тоже свою здешнюю книгу магистра перелистал, — миску к «румяному» блюду и к себе большой ложкой оттуда. — И на материке, там где мы пушками пополнялись, еще пару купил. И, как общее впечатление?
— От чего? — та же манипуляция со своей стороны. — Ой, а на дне столько сиропа… М-м-м…
— Рубен, мне еще — кофе… с ликером.
— Да, монна Сусанна.
— Ага… Зоя, я про впечатление спросил?
— От чего? — с кусочком у рта. — А-а-а… Нормальное. С таким диагнозом живут.
— С каким… диагнозом? — проследив за вновь запущенной в сироп вилкой.
— «Баголи обыкновенная с хаотично выраженными видениями»… М-м-м. На такой еде тоже, пожалуй, прожить можно. Очень она вкусная.
— Ага… А бывают еще и «не хаотичные»?
— В жизни все бывает, капитан… — снова в сироп — шлёп.
— Зоя, а если подробнее?
— А если, вы сами мне, подробнее?.. Вот, на чем мы в гостинице остановились? — взмахнув над блюдом вилкой. — И до наших дней — историю клана бенанданти. Мне «общее впечатление» интересно.
— Да это же… Та-ак, — личная миска поехала в сторону. — Делим ровно наполовину. Остатки.
— Угу. И на счет: «Три».
— Три!..
— Может, вам еще время засечь?
— Не адо, — дуэтом… с полными ртами…
Состояние гармонии накрыло меня опустевшим дном блюда. Обволокло, вдруг, тело и душу сытым «пьяным» покоем. И в окно уже не смотрелось. Да и темно там давно. Лишь свечи вздрагивают под океанским сквозняком в отражениях на стекле… Мужчина, откинувшийся напротив, на стуле. Женщина, тыкающая в клавиши на клавесине. Робкие его звуки тонут в коврах… Вот он здесь, значит, зачем? И я даже представила, в том же приглушенном свете их двоих. Красивый склоненный профиль Сусанны. А рядом — он. И лицо мужское хорошо разглядела. С прямыми, упрямыми бровями. Чуть сдвинутыми в морщины над переносицей. Будто о чем-то сосредоточенно думает. Однако взгляд… так думают лишь об одном. О ней. Даже я это знаю, «кошка с Тюльпановой пустоши». Одного исцарапала. Другого… собой одарила. Да… Но, ни один из них не смотрел на меня ТАК…