Мир поздней Античности 150–750 гг. н.э.

Браун Питер

Таким образом, новый элемент, возникший вдали от традиционной имперской аристократии, занял место в правящем классе. Однако та текучесть, которая вывела подобных людей на вершину общества, не затрагивала всех подряд и не охватывала всего римского общества. На Востоке, к примеру, вихрь перемен бушевал только в Константинополе, и его потоки лишь постепенно захватывали традиционное высшее общество провинций. Греческий ритор Либаний (314–393) должен был выступать здесь в 341/342 году перед латиноговорящими солдатами, которые смотрели его выступления как «если бы я изображал пантомиму» 23 , потому что они не могли понять его классического греческого. Удалившись в отставку, он обретет более близкую по духу компанию в таком провинциальном городе, как Никомедия. Здесь он все еще сможет найти «благородных людей», «питомцев Муз».

23

Ср.: «Жизнь, или О собственной доле», 76 (прим. пер.).

Илл. 6. Ренессанс классики. Этот диптих из слоновой кости изготовлен в честь свадьбы дочери Симмаха (см. с. 126), римского сенатора-язычника конца IV века. Музей Виктории и Альберта, Лондон. © Victoria and Albert Museum, London.

Ибо

за пределами шумного мира двора и армии неповоротливая махина римского мира сохранила свои освященные традицией основания. Крупные землевладельцы продолжали увеличивать поместья, а классическая система образования продолжала выпускать молодых людей, воспитанных в консервативном духе. «Новое» общество императорских чиновников и более традиционное и консервативное общество образованных классов опирались друг на друга, как две половины одной арки. Восприимчивость и творческий потенциал этих высших классов поражают. Например, в конце IV века богатые римляне, чьи деды учинили брутальные новшества арки Константина, покровительствовали изящной неоклассической резьбе по слоновой кости и знали латинскую литературу лучше, чем все их предшественники.

Античное классическое образование устанавливало связь между этими двумя мирами. Культура, если ее старательно усваивали, становилась trompe l’oeil 24 , с которой мог слиться новый человек. Как писал один из провинциальных правителей: «Я произошел из бедной сельской семьи. Теперь, благодаря моему образованию, я стал вести жизнь приличного человека» 25 . Классическая культура IV века по большей части была «культурой успеха»: наиболее совершенным ее продуктом являлось тридцатистраничное «краткое изложение» – Breviarium – римской истории для новых правителей империи 26 .

24

Тромплей, оптическая иллюзия (прим. ред.).

25

Marrou H. I., Lamb G. History of Education in the Ancient World // British Journal of Educational Studies. 1956. № 5. Р. 84. Имеется в виду Секст Аврелий Виктор, историк IV века, в 361 году управлявший провинцией Нижняя Паннония. Цитируется место из сочинения «О цезарях». De Caes. XX. 5 (пер. В. С. Соколова). (прим. ред.)

26

Могут иметься в виду или «Бревиарий от основания Города» (ок. 369/370 года) Флавия Евтропия, или «Бревиарий деяний Римского народа» (ок. 369/370) Феста (прим. пер.).

Однако именно сознательное усилие ставшего более подвижным правящего класса по восстановлению укорененности в прошлом и нахождению твердого основания для солидарности послужило причиной создания наиболее тонких и очаровательных произведений позднеантичного мира. Новые сенаторы покровительствовали изготовлению предметов роскоши изящной работы, чтобы подчеркнуть свой статус и свое единство. Они отмечали династические браки серебряными шкатулками для новобрачных (такими, как знаменитая шкатулка из Эсквилинского клада в Британском музее); они объявляли об этом событии друзьям при помощи неоклассических пластин из слоновой кости (таких, как диптих Никомахов в Музее Виктории и Альберта 27 ). С помощью таких же диптихов они отмечали свое вступление в должность консула, используя при этом сложную геральдику, которая подчеркивала скорее славу и древность титула, чем новые заслуги его владельца. Однако самыми элегантными артефактами, которыми традиционно обменивались эти люди, были, конечно, письма. Они были столь же изысканны и скучны, как визитные карточки мандаринов императорского Китая. Четвертый и пятый века являются эпохой больших собраний писем, большая часть которых не более чем изящные фишки, с помощью которых правящий класс римского мира вел счет абсолютно реальным убыткам и прибылям в постоянной борьбе за приоритет и влияние.

27

На диптихе надписи: Nicomachorum и Symmachorum (на одной и на другой пластине), отсюда название. В Музее Виктории и Альберта хранится пластина Симмахов, а не Никомахов, которая находится в Париже, в Музее Клюни (прим. пер.).

Илл. 7. Свадьба аристократа IV века. Жених и невеста, может быть, и были христианами, но само (великолепное) мероприятие было откровенно языческим. Фрагмент крышки свадебной шкатулки «Секунда и Проекты». Британский музей, Лондон. © The Trustees of the British Museum.

Новые правящие классы нуждались в ученых, а те, в свою очередь, становились чиновниками и, временами, господствовали при дворе. Авсоний (ок. 310 – ок. 395), поэт из Бордо, стал eminence grise 28 Западной империи. Для Августина, молодого человека из бедной семьи в африканском Тагасте (Сук-Ахрас), оказалось возможным стать преподавателем риторики в Милане в тридцатилетнем возрасте (в 384 году) и обдумывать должность провинциального правителя и союз с местной знатью в качестве следующей ступени карьеры. В греческих частях империи сплав традиционного ученого и нового бюрократа сыграл решающую роль. Основу бюрократической машины, впитывавшей таланты, как губка, составляли именно люди, причастные этой единообразной и консервативной культуре. Постоянный наплыв провинциалов в Константинополь, которых требовалось тщательно воспитывать при помощи классической греческой литературы, придавал византийскому правящему классу сходство с обманчиво-спокойной гладью мельничного канала. Из их среды выходили профессиональные чиновники и правители провинций. Именно они будут писать историю Византии в последующее тысячелетие. Их культура была настолько единообразной, что ее последний представитель при османских султанах в конце XV века писал историю своего времени все еще в манере Фукидида.

28

Серый кардинал (фр.) (прим. ред.).

Следует остановиться на двух чертах этого нового правящего класса. Во-первых, наряду с неприкрытым карьеризмом существовало искреннее стремление создать элиту. Классическая культура поздней Античности была подобна высокой пирамиде: она тянулась к «аристократизации», к созданию людей, «благодаря укоренившейся дисциплине поднявшихся над массой обывателей» 29 . Прилежно усваивая классические литературные стандарты и следуя в поведении образцам античных героев, эти люди искали стабильности и определенности, которую они не могли найти в бессознательном следовании традиционному образу жизни. Они были людьми, которые болезненно сознавали, что многие из их роз привиты

на совершенно неокультуренный корень. Только строгое стремление к совершенству древних могло спасти тех, кто отстранился и от санкций традиции, и от самих себя. Юлиан Отступник (361–363) искренне верил, что его брат Галл «одичал», в то время как он сам был «спасен» богами, которые обеспечили ему университетское образование 30 . Неудивительно, таким образом, что язычники и христиане на протяжении IV века так яростно спорили: литература или христианство является истинной пайдейей, истинным образованием? Ведь обе стороны чаяли спасения в образовании. Человек, который обработал и отполировал себя как статую с помощью приверженности классике, являлся высшим идеалом. Его изображают на саркофаге спокойно глядящим в открытую книгу – «мужем муз», святым классической культуры. Вскоре он станет святым: христианский епископ с открытой Библией, вдохновенный евангелист, склонившийся над листом пергамента, являются прямыми потомками позднеантичного портрета ученого мужа.

29

Marrou H. I., Lamb G. History of Education in the Ancient World. P. 83 (прим. ред.).

30

Юлиан Отступник учился у риторов в Константинополе, у ритора Либания – в Никомедии (прим. ред.).

Илл. 8. Человек культуры – в своем учительском кресле (прототип епископской cathedra), рядом со шкафом, который заполнен древними свитками с классическими текстами. Римский рельеф. – Саркофаг с греческим врачом. Метрополитен-музей, Нью-Йорк.

Илл. 9. От человека культуры к евангелисту. Апостол Матфей из имперского Евангелия, Ахен, до 800 года н. э. Музей истории искусств, Вена.

Во-вторых, как бы пирамида ни вытягивалась вверх, она всегда оставалась открытой у основания. На протяжении IV века в профессии преподавателя наблюдалась наиболее сильная текучесть. Так идея классической культуры все время подпитывалась энтузиазмом неофитов. Революционное «обращение» Константина в христианство было не единственным обращением в эту эпоху перемен: были гораздо более тихие, но не менее фанатичные обращения в традиционную культуру и старую религию. Император Диоклетиан поддерживал римский традиционализм с истинно религиозным рвением, как и поразительный nouveau riche греческой культуры Юлиан Отступник. В Поздней империи, безусловно, чувствуется внезапное высвобождение талантов и творческого начала, которое часто следует за потрясением ancient regime. Нарастающий поток способных людей, не обремененных аристократическими предрассудками и жаждущих учиться, поддерживал атмосферу оживления и беспокойства, отличавшую интеллектуальный климат поздней Античности от всех других периодов древней истории. Из отцов Церкви, например, только один – Амвросий (ок. 339–397) – происходит из сенаторской семьи. Все те люди, которые были способны наложить отпечаток на высшее общество империи, начали путь из безвестных городов – Плотин (205–269/270) из Верхнего Египта, Августин (354–430) из Тагаста, Иероним (ок. 342–419 31 ) из Стридона, который он был рад покинуть, и Иоанн Златоуст (ок. 347 32 –407) из антиохийской канцелярии. Где закончится эта текучесть? Смогут ли институты менее консервативные, чем бюрократия и система образования империи, воспользоваться ею более результативно? И каким будоражащим идеям, которые долго зрели в средиземноморских городах, открывает путь это брожение? Сейчас, однако, давайте поразмышляем, как «восстановленное» общество Римской империи, в котором смешались новые и старые элементы, воспользовалось столетием относительного покоя.

31

Точнее – ок. 347–420 годов (прим. ред.).

32

Точнее – ок. 354 года (прим. ред.).

3. Восстановленный мир: римское общество в IV веке

Заново сформированный правящий класс, распространившийся к 350 году уже по всей империи, мыслил себя живущим в мире, в котором восстановился порядок: reparatio saeculi 33 . «Эпоха реставрации» – вот их любимый девиз на монетах и в надписях. IV век – эпоха наибольшего процветания за всю историю римского владычества в Британии. Как только императоры замирили Рейнскую область, новая аристократия в Галлии стала расти как грибы после дождя: люди вроде Авсония, который мог помнить, как его дедушка умер в эмиграции из-за варварского вторжения в 270 году, получили земельные владения, которые будут сохраняться еще на протяжении двух веков. В Африке и Сицилии ряд великолепных мозаик показывает dolce vita крупных землевладельцев, которая продолжалась почти без перерыва с III по V век.

33

Дословно – «восстановление мира» (лат.) (прим. ред.).

Это возрождение в IV веке следует отметить особо. Стремительные религиозные и культурные изменения поздней Античности не происходили в мире, жившем в тени катастрофы. Совсем наоборот: их нужно рассматривать на фоне богатого и удивительно жизнеспособного общества, которое достигло баланса и приобрело структуру, значительно отличающуюся от той, что существовала в классический период в Риме.

Наиболее очевидной чертой этого общества и для современников, и для историков являлась расширяющаяся пропасть между богатыми и бедными. В Западной империи культура и общество находились под властью сенаторской аристократии, которая в среднем была в пять раз богаче, чем сенаторы I века. В могиле такого сенатора рабочие нашли «груду золотой пряжи» – все, что осталось от типичного римского миллионера IV века 34 Петрония Проба, – «поместья он имел почти во всех провинциях. Честно ли он их получил или нет, – пишет о нем современник, – решать об этом не мое дело» 35 .

34

Аллюзия на сказку братьев Гримм «Румпельштильцхен». См.: Маркина Л. Г. Rumpelstilzchen / Румпельштильцхен // Культура Германии: лингвострановедческий словарь / Под общ. ред. Н. В. Муравлевой. М.: АСТ, 2006. С. 839–840 (прим. ред.).

35

Ср.: «Поместья он имел почти во всех провинциях. Заслуживал ли он или нет этой известности, решать об этом дело не моего слабого суждения» (пер. Ю. А. Кулаковского, А. И. Сонни) (Аммиан Марцеллин. Римская история. XXVII. 11) (прим. ред.).