Мир приключений 1969 г.
Шрифт:
Со мной явно ведется какая-то дипломатическая игра, что-то от меня скрывается. Но что? Почему? Зачем?..
Прямого ответа на эти вопросы мне, несомненно, не дадут. Поэтому я прибег к хитрому трюку — задал Кролу провокационный вопрос: почему-де после всей этой истории я стал похож на лежавшего до меня на этой кровати писателя Майкла Джеффриса?
Ответ, совершенно неожиданный, ошеломил бы любого на моем месте: Крол подтвердил, что я действительноочень похож на Джеффриса, который
Произошло это вследствие стечения необыкновенных обстоятельств. Сходство же мое с Джеффрисом вызвано биологическими факторами. Они настолько сложны, что непосвященному не могут быть понятны. Объяснить их мне пока нет возможности.
Мало того, Крол еще прибавил: из всего этого логически вытекает, что вам следует временно вести себя с окружающими так, будто вы действительно Джеффрис. В качестве актера вы без труда справитесь с этой ролью.
Но, возразил я, это немыслимо по двум причинам: во-первых, я не знаю ничего того, что знает, должен знать писатель Джеффрис. И окружающие быстро обнаружат это. Во-вторых, как могут существовать одновременно два Джеффриса? И притом — фальшивый и подлинный?
На первое Крол ответил: вы должны держать себя крайне осторожно, замкнуто, молчаливо. Никто этому не удивится, так как Джеффрис перенес недавно две серьезные операции. Естественно, что многое он мог забыть и стал нетрудоспособным. По крайней мере, временно. А затем видно будет.
Что же касается второго моего довода, то Крол заверил меня, что проблемы «двух Джеффрисов» не существует: по известным причинам, говорить о которых пока еще преждевременно, пути наши — мои и Джеффриса — нигде не пересекутся.
Я полюбопытствовал: не находится ли Джеффрис в четвертом измерении?
Крол странно улыбнулся: да, нечто вроде этого. На этом разговор закончился, и Крол удалился.
Размышляя над его туманными словами, я вскоре уснул. Вообще я большую часть суток спал: меня непрерывно держали на легких, приятных наркотиках. В «антрактах» я подвергался сложной системе процедур, облучений, электризации, различных вливаний и уколов. Кроме того, меня обильно пичкали всевозможными стимуляторами и витализаторами.
Как по волшебству, я с каждым часом все более креп. На восьмой день после возвращения из Ничто я стал уже прогуливаться по саду. А на десятый — сняли сиголовы бинты. Я увидел в зеркале чужую шевелюру с сединой.
В ужас я уже не пришел — привык к творившемуся со мной невероятному. С глубокой скорбью, но покорно я подчинялся своему жребию как чему-то должному и неизбежному.
Вечером того же дня Браун вызвал меня к себе в кабинет. И вот какой состоялся разговор.
БРАУН. Мы находим, дорогой мистер... Как вы желаете, чтобы мы называли вас, — Джеффрисом или Дейвисом? Впрочем, здесь это безразлично. Итак, мы с удовлетворением констатируем, что ваше состояние в медицинском отношении превосходно. Это позволяет дней через пять выписать вас.
Я. Вам виднее. Подчиняюсь. Как и во всем до сих пор. Благодарю за все. Сколько я должен вам, профессор?
ОН. Ничего.
Я. Как так?..
ОН. Деньги здесь
Я. А в чем дело, профессор?
ОН. От вас потребуются еще две жертвы.
Я. Жертвы?.. Разве я приносил жертвы?
ОН. Конечно, вам пришлось многим поступаться и жертвовать. Мы понимаем, что переживания ваши весьма тяжки.
Я. Хорошо, согласен. Если буду в силах. Я обязан вам жизнью, профессор, но от смерти я оторван ценой ужасающих потерь. Мне действительно очень тяжело. Что же от меня требуется?
ОН. То, что неотвратимо вытекает из данной ситуации. Вы выписываетесь из клиники. Возникает вопрос: куда? В беседе с Кролом вы согласились, что для внешнего мира вы — Джеффрис.
Я. Профессор! Это ужасно, это немыслимо, я не выдержу этого!
ОН. Не волнуйтесь, дорогой наш клиент, пока иначе нельзя. Это — железная логика. Затем все уладится.
Я. Хорошо, пусть будет так. У меня нет выбора. Я перееду в дом Джеффриса. У него есть жена и дети?
ОН. Детей нет. Жена — миссис Мод Джеффрис. Очень милая, умная дама. Как и прочие, она будет видеть в вас Майкла Джеффриса. Своего супруга.
Я (закричав). Профессор! А как же быть с моей бедной Мери!.. С родителями?..
ОН. Дорогой мой, я глубоко сочувствую вам, но действительность неумолима. Отдаете ли вы себе отчет в том, в какую катастрофу вы попали и что с вами произошло?
Я. Я был очень сильно искалечен и только с помощью вашей необыкновенной науки и исключительного искусства — правда, ценою больших потерь — вы сохранили мне жизнь.
ОН. Совершенно верно, ваш организм был настолько искалечен, что вы должны были погибнуть. Однако вы удобно сидите в кресле, беседуете и даже относительно здоровы. Потому что произошло небывалое, невероятное, и никто, кроме нас, не знает о нем. По важным причинам.
Я. Но что вы скажете моей бедной Мери? Жив я? Или умер, что ли? Во всяком случае, живым или мертвым, но вы должнывернуть ей ее Чарли! Ко мне вы до сих пор не допускаете ее, и я понял, почему: для внешнего мира я — Джеффрис. Но ей-то что вы говорили все это время?!
ОН. Не волнуйтесь, дорогой Чарлз, обсуждать тяжелые проблемы следует только спокойно и трезво. Ваша жена понимала, что увидеть вас в бессознательном и изуродованном состоянии причинило бы ей тяжелейшую нервно-психическую травму. И ни с какой точки зрения не оправданную. А то, что произошло, что сделано с вами здесь, ей, как и всем, неизвестно. В ее представлении вы находитесь в тяжелом состоянии, между жизнью и смертью; над вами надо длительно работать всей клинике, чтобы поддерживать в вас жизнь, в случае же малейшей неудачи вы можете в любой момент скончаться.