Мир приключений 1971 г.
Шрифт:
— Стотысячный выигрыш тоже можно пропить или в карты проиграть. Потом с тоски повеситься.
Желтыми звездами замелькали фонари, потом было обширное теплое светлое пятно полустанка. Поезд чуть замедлил ход.
— Что будет дальше? — спросила Елена. — Что будет с нами?
— Хочешь в будущее заглянуть? — спросил Алмаз, затягиваясь. — Могу оказать помощь.
— Ты еще и провидец?
— А как же? Проживешь с мое — научишься.
— Ну расскажи тогда, что будет со мной.
— С тобой самое простое. Ты выйдешь за меня замуж. Не сейчас, не сразу, даже не через
— Ты не провидец, Алмаз, — сказала Елена. — Ты спекулянт. Ты спекулируешь на доверчивости наивной девушки.
— Взялась слушать — слушай, — сказал Алмаз. — Я, значит, останусь какой есть. Ввяжусь в неприятности и приключения. И ближайшие пятьдесят — семьдесят лет заняты у меня до предела.
— Расскажи теперь о других.
— О других? Наш друг Грубин пойдет по научной части. Далеко пойдет. Станет в конце концов членом-корреспондентом Академии наук. И чудаком. Чем старше, тем чудаковатее. Галоши будет не на ту ногу надевать, выходить под дождь без шляпы. А супруга его будет выбегать во двор и кричать: “Саша, ну что мне с тобой делать!”
— Милиция? — спросила Елена.
— Нет, Милиция за него не пойдет. Упорхнет, закружится в московском водовороте. Заведет себе новый альбом, и какой-нибудь поэт напишет туда строки: “Оставь меня, княжна персидская”.
— Про Савичей не говори, сама знаю, — сказала Елена.
— Не знаешь. Они недолго вместе проживут. Испугаются снова пройти весь путь, уже пройденный ими. Другого они себе не нашли и не найдут. Вот и расстанутся. Из чувства самосохранения. И Савич будет вздыхать о тебе. А ты о нем забудешь.
— Хватит о нем, — сказала Елена. — Кто еще у нас остался?
— Корнелий Удалов в конце концов вырастет. Привыкнет. Будет очень популярен на телевидении. Выступать станет как жертва, принесенная науке. И постепенно привыкнет к тому, что он жертва, что он сознательно пошел на опасный эксперимент и так далее… Стендаль напишет свою коронную статью. Когда будет приходить в Дом журналиста, гардеробщики будут встречать его по-приятельски, молодые журналисты будут спрашивать: “Кто это, похожий на Грибоедова?” И старшие товарищи им ответят: “Это Стендаль. Помнишь статью “Чудесный эликсир”? С нее все и началось — его работа”. И молодые журналисты будут смотреть на него с завистью, потому что каждому хочется написать статью, которая из газетной однодневки перекочевала бы в бессмертие. А Малюжкин, гуслярский редактор, будет до самой смерти мучиться, объяснять приятелям: “Сами понимаете, прополка…”
— Про Стендаля ты много рассказал. А Шурочка? Все-таки моя ученица.
— Шурочка поступит в институт, станет историком, выйдет замуж, родит троих детей, похожих на нее, как три капли воды. Но работу не бросит, совмещать будет с семейными обязанностями…
— Выдумщик ты, — сказала Елена. — Прохладно становится. Пора спать. Завтра Москва. Даже не представляю, как и что будет там.
— Там будет многое. Можно написать целую повесть, которая начнется с нашего выхода на перрон Ярославского вокзала и кончится в специальном институте, созданном для решения проблемы омоложения. В ней будут и приключения, и трагедии, и веселые
— Зачем институт? — удивилась Елена. — Ведь Грубин с Савичем полдня вчера сидели, опыты проводили по восстановлению эликсира.
— Этого мало, — сказал Алмаз. Погасил папиросу. — Насколько я могу заглянуть в будущее, ученые трудятся и трудятся. Со временем добьются определенных успехов. Надейся.
— Как обидно. Может, мы зря едем в Москву? Зачем ехать…
— Да потому, что не ехать мы уже не можем. Колесо истории вертится только в одну сторону. И не беспокойся — будет со временем эликсир для всего человечества. Со временем. Для грядущих поколений. Главное, чтобы люди поняли, что это возможно.
— Все равно жалко. А я думала…
— Ну, тогда я пошутил. Через год, считай, эликсир будет готов, и ты сможешь купить его в аптеке за рубль. Теперь довольна?
Они вернулись в вагон. Елена пошла к себе. Алмаз задержался в коридоре. Там его подстерегал Степан Степанов. Степанов не выпускал из рук альбома.
— Вы собираетесь спать? — спросил он Алмаза.
— Нет, не спится, — ответил тот.
— Вот и отлично, — обрадовался Степанов. — Вы упомянули о своей связи с декабристами. Не могли бы вы в двух словах рассказать, как это произошло?
Последнее, что услышала Елена, засыпая, был глухой голос Алмаза: “С Кюхельбекером я познакомился совсем случайно…”
АЛЕКСАНДР КУЛЕШОВ
ЛИШЬ БЫ НЕ ОПОЗДАТЬ
Короткая, повесть в десяти эпизодах
25 сентября 196… года в толстый журнал регистрации дежурного ГАИ по городу Москве твердым крупным почерком было записано два происшествия.
Первое случилось в 18.50 на одной из больших площадей, расположенных по улице Горького. Второе — в 19.30 на Беговой улице при выезде из туннеля, что пролегает под Ленинградским проспектом.
В первом случае легковой автомобиль марки “Волга”, принадлежащий индивидуальному владельцу, получил сильные повреждения. Во втором — транспорт не пострадал.
И в том и в другом случае водители машин остались живы, отделавшись ушибами.
В первой аварии погибло трое, во второй — один человек, тем не менее первого водителя оправдали, а второго спустя восемь месяцев по приговору суда расстреляли.
Казненный получил по заслугам — это был убийца. Виновник же гибели троих наказания не понес. Он и ныне спокойно занимается своими делами. Совесть его не мучает. Но попробуйте заговорить с ним о шоферах-пьяницах, лихачах, нарушителях — вам станет не по себе от ненависти, звучащей в голосе этого человека. Он считает, что всех их надо расстреливать, нет, лучше вешать, всех до одного!
Такие чувства можно понять — те, кого эта девушка так ненавидит, отняли у нее жизнь любимого человека. А что может быть дороже? Разве что своя жизнь, да и то не всегда.