Мир Приключений 1990 г.
Шрифт:
— Сама не знаю, — пожала плечами Нина. — Угощение выставила, дифирамбы пела…
— Это пока цветочки, — усмехнулась бывшая наездница. — Скоро тебе в ножки будут кланяться. И не такая шушера! Жены больших начальников!..
Виленский, как всегда, пришел с цветами — букет алых роз уже полыхал в хрустальной вазе.
— Решил сегодня без звонка, — оправдывался он.
— Ну и прекрасно! — сказала Нина.
— Хочу пригласить на концерт. Столичные артисты. Алла Пугачева, Геннадий Хазанов…
— Не может
— Как видите, я угадал ваше желание, — скромно улыбнулся Виленский.
Нина взяла отгул на два дня, потому что предстояла масса дел. Первое — встреча с Фаиной Петровной. Для выходов в театры, на концерты и в рестораны одного вечернего платья было явно недостаточно. Да и дома Виленский не должен был видеть Нину в затрапезном халате.
Фе Пе явилась по первому зову с набитой сумкой. И ушла, сильно облегченная, почти начисто избавив девушку от наличных денег. Зато у Нины появилось все, что она хотела: кружевное белье, воздушные пеньюары, купальный костюм гонконгского производства, два вечерних платья и туфли к ним.
Полина Семеновна, которая была командирована на рынок за парной телятиной, свежей рыбой, фруктами и овощами, одобрительно крякнула:
— Гардеробчик теперь у тебя что надо! — Она долго рассматривала белье и пеньюары. — Хороши, ой, хороши!
Оставив тетку колдовать на кухне, Нина отправилась к Антону: надо было запастись деликатесами.
Солист “Альбатроса” развил бурную деятельность и достал со склада ресторана все, что требовалось. О переезде Виленского к Мажаровым Ремизов уже знал.
— У меня к тебе просьба, старушка, — сказал он. — Замолви словечко перед Сергеем Николаевичем…
— О чем это? — насторожилась девушка.
— Не поможет ли он мне перебраться в Москву? Знаешь, губить свой талант в кабаке, пусть и самом шикарном в Южноморске, мне не светит…
— Ладно, Антоша, — пообещала Нина.
— Ему ведь стоит только заикнуться где надо…
— Загляни на днях. Для тебя постараюсь…
Антон прямо-таки расцвел от этих слов. И на прощанье сказал:
— Да, знаешь, я сам познакомился с твоей подружкой… — С какой? — не поняла Нина.
— Ну, синеглазка… Вера…
— Антоша, — вдруг заволновалась Нина, — я же говорила, не надо… У нее моряк…
— “Сегодня ты, — пропел Ремизов, — а завтра я… Пусть неудачник плачет!..” Согласилась на днях посетить мою берлогу и послушать записи…
Нина хотела еще что-то сказать Ремизову, помялась, но так и не сказала.
Домой она вернулась, нагруженная свертками, коробочками, баночками.
— Это балык, — говорила она, выкладывая на стол продукты. — Салями, паштет из гусиной печенки, крабы…
— Вот теперь я спокойна, — радовалась Вольская-Валуа. — Не ударим лицом в грязь…
Виленский
Виленский дал ему указание: беспокоить только в случае крайней необходимости, а по мелочам принимать решения самостоятельно.
После обеда Виленский поехал по делам, договорившись с Ниной о встрече вечером. Он зайдет за ней.
Нина с нетерпением ждала вечерней встречи с Сергеем Николаевичем. Ей почему-то казалось, что то, о чем она мечтает, совершится именно сегодня вечером. Когда они останутся одни, при свечах (сценарий расписала Вольская-Валуа), он возьмет ее руку и скажет: “Будьте моей женой…”
Девушка сгорала от нетерпения. И счастья. Но счастье никогда не бывает полным.
Около семи вечера раздался телефонный звонок.
— Завтра у тебя в кассе хотят провести ревизию! — выпалила Вера-синеглазка, подруга с работы.
Когда через несколько минут Полина Семеновна зашла в комнату, то сразу заметила, что с племянницей творится что-то неладное. На ней, как говорится, не было лица.
— Что с тобой? — встревожилась тетка.
— Так, ничего… — отвечала племянница.
— Переволновалась, поди… Ты успокойся. Все идет по плану…
Нина не решилась признаться, что ей грозят неприятности. Дело в том, что на работе Мажарова была казначеем кассы взаимопомощи. Вихрь последних дней “сладкой” жизни закружил, залихорадил ее, и она брала и брала из кассы деньги, никому ничего не говоря. И выбрала все, что там было. Около трех тысяч рублей…
— Приляг, — посоветовала Полина Семеновна. — А я пойду в магазин за минералкой…
Вольская-Валуа вышла, а Нина стала срочно обзванивать всех своих знаком, ых. Никто не мог одолжить ей такую сумму. Самое большее, что предлагали подруги, десять — двадцать рублей, и только одна пообещала полсотни.
“Что делать? — билась в голове Мажаровой одна-един-ственная мысль. — Что же делать?”
Ее охватило отчаяние. Ей рисовались страшные картины. Как завтра обнаружат, что она взяла три тысячи, потом приедет милиция… Завершение — “черный ворон”, суд, тюрьма…
— Ох! — со стоном повалилась она в кресло и обхватила голову руками.
Звонок в дверь буквально подбросил ее. Находясь еще во власти страшных видений, она вышла в коридор, открыла дверь.
— Добрый вечер, Ниночка! — ласково сказала Крюкова.
— Здравствуйте, — машинально кивнула девушка.
— Вы можете уделить мне несколько минут? — с мольбой в голосе произнесла соседка.
— Проходите…
— Знаете, — замялась Валентина Павловна, — лучше у меня…
Нина, словно автомат, последовала за ней.