Мир Смерти против флибустьеров
Шрифт:
– Нет, – честно признался Язон.
– С примитивных мелких налетов на торговые корабли. Одни из нас проходили школу грабительских войн в той самой Звездной Орде, которая в течение многих лет наводила ужас на всю галактику, пока вы с нею окончательно не расправились. Другие оттачивали мастерство в гангстерских группировках на различных промышленно развитых мирах. Третьи огнем и мечом вершили историю на планетах, деградировавших до средневекового уровня. По земным понятиям средневекового. Понимаешь, о чем я говорю, да? Ну а потом Старик Сус перетащил с Тортуги на Джемейку магический символ – аукснис жверис. И после заложил его в банк на Кассилии под огромную ссуду. А легендарный Джон Сильвер на эти
На этом моменте истории Язон был бы не против остановиться поподробнее, чтоб разобраться с некоторыми неясностями, но куда там! Морган пел соловьем, и остановить его не представлялось возможным.
– Я уже не застал Сильвера, – рассказывал он. – Я воевал в армии Дрейка. Но знаю, что еще Сильвер перешел от нападений на грузовики и пассажирские лайнеры к серьезным сражениям с военными кораблями. А великий Фрэнсис Дрейк учил нас не бояться никого и ничего, не признавать никаких авторитетов, кроме флибустьерских. А еще – строжайшей дисциплине учил и умению различать, где необходима взаимовыручка, а где – здоровый дух соревнования между товарищами. Учил не жалеть никого, ибо жалость расслабляет. И не любить никого, потому что любить можно только Бога, деньги и власть. Все остальное тоже расслабляет, особенно любовь к людям. Люди вообще недостойны слишком сильных чувств. Они просто бывают нужными и ненужными.
Вообще, было даже забавно смотреть на то, как Морган увлекается своей риторикой. Он начинал вещать с таким пафосом, будто перед ним площадь, заполненная народом, или, как минимум, огромный зал, до отказа набитый фанатичными последователями этого параноидного учения. Забавно – с одной стороны, а с другой – неприятный холодок пробежал у Язона по спине. Захотелось вернуть разговор к нормальному диалогу. И едва уловив малейшую паузу, он спросил:
– Генри, а я – нужный человек?
– Ну, конечно, нужный, – с энтузиазмом откликнулся Морган. – Уверен, что и сам Дрейк, увидел бы это сразу. А во мне сэр Фрэнсис увидел лучшего ученика. Так что, когда он погиб, я сразу стал первым человеком и на Джемейке, и во всем флибустьерском космосе.
– Понятно, – сказал Язон. – Интересная история. В чем-то даже поучительная. Ваша жажда власти, ваша смелость и сила, упорство, целеустремленность, умение сражаться – все это достойно уважения, Генри. Но я все равно не понимаю, зачем нужно убивать тех, кто заведомо слабее, тех, кто безоружен и вообще беззащитен?
– Хороший вопрос! – обрадовался Морган в своей излюбленной манере. – А зачем, например, ты пьешь спиртное и куришь сигареты? Ведь это вроде бы тоже нехорошо! А? Но как приятно!
– Ах вот оно что… – Язон даже растерялся на какое-то мгновение от столь неожиданного ответа.
– Именно, именно! Пойми ты наконец, Великий Игрок и Великий Звездный Романтик – вот тебе еще одно прозвище! Перестань ты закрывать глаза на одну из элементарнейших истин: убивать – это удовольствие. Может быть не для всех, но для подавляющего большинства людей. Так было во все века, во все тысячелетия, во всех мирах. А иначе почему проливалось всегда так много человеческой крови? Люди, в подавляющем большинстве своем, никогда не делали того, что им было неприятно. И убивали они тоже с радостью. Пойми, Язон, убийство – это высшее наслаждение, много выше пьянства, обжорства и любовных утех, сравнимое разве с удовольствием, которое доставляют власть и слава. И точно так же, как детям недоступны радости алкогольной эйфории или плотской любви, так и вам глупым не доступна радость причинения боли и наслаждение от красивого убийства.
Паранойя со всей очевидностью прогрессировала, и Язон, убоявшись неадекватной реакции со своей стороны, спросил нельзя ли выпить чего-нибудь,
– Отчего же! У нас все можно, – отозвался Морган с охотою. – Наслышан, что ты предпочитаешь виски. Пожалуйста, и виски найдем. Или уж ты решил, что я сейчас налью тебе стакан теплой крови?
«Ишь ты, зараза, даже чувства юмора не теряет, – мелькнуло в голове у Язона. – Одержимость бредовыми идеями и самоирония – такое не часто встретишь вместе!» И от этого сделалось еще тревожнее: перед ним сидел не просто злодей – настоящий злой гений.
А виски оказалось прекрасным.
– Ну, что? Как говорит наш друг Гроншик с Радома, фуфла не держим, правильно? – самодовольно проговорил Морган. – Твое здоровье, нужный человек Язон.
– Спасибо, – только и осталось сказать в ответ, потому что пить за здоровье флибустьера даже из вежливости в этот момент не хотелось.
– Я знаю, о чем ты подумал, Язон, – Морган поставил стакан на пульт управления и резко повернулся к собеседнику. – Ты решил, что я сумасшедший. Мало того, собрал вокруг себя таких же психов. И значит, нас надо не побеждать, а лечить. Созывать со всей галактики врачей-психиатров на консилиум, а потом из распылителей поливать планету Джемейку какой-нибудь суперсовременной дрянью, которую, едва вдохнешь – сразу превращаешься из козлища в агнца. Я угадал?
– Нет.
– Да ладно тебе, Язон. Не надо нас лечить. Тем более, что ты не врач, а просто игрок. Благородный жулик, летающий с планеты на планету и делающий одних счастливыми, других – несчастными. Мы занимаемся примерно тем же самым, Язон. Только намного масштабнее и откровеннее, потому что чувствуем себя по-настоящему свободными. От всех ваших предрассудков и глупых законов. Ты это поймешь, Язон. Быть может, не сразу. Но ты поймешь, как сладостна свобода. Полная свобода. Вот единственное новое в том, что я тебе говорю. А про убийства… Мои идеи стары, как вселенная. Я тут на авторство не претендую. И повторяю еще раз: почти всем людям нравится убивать. Особенно сильным мира сего. Ты понимаешь, о ком я. Властители планет, официальные и неофициальные, президенты, короли, банкиры, промышленники, начальники спецслужб, наместники, верховные судьи, главы многочисленных межзвездных и общегалактических организаций, тайных и открытых – вся эта нечисть, возомнившая, что имеет право решать за других.
Они тоже любят убивать. Сильнее всего на свете, но тайком, тайком. Они не признаются в своей страсти никому, потому что стыдятся ее, и это омерзительно! А я человек открытый. Что естественно, то не стыдно. Это мое глубокое убеждение. Я свободен от того, что вы называете совестью, и честно говорю всем: убийство – радость. Убивайте, друзья, если хочется! Убивайте, пока не убили вас. Вот и все. Чувствуешь как это красиво и просто? За флибустьерами – будущее.
Теперь было уже не страшно. Больше того – не интересно. Ведь даже от объявления смертного приговора ужасаешься лишь однажды. А если судья-маразматик зачитывает его по третьему разу, приговоренный может начать позевывать. Нечто подобное и произошло с Язоном.
– Ну ладно, считай, что убедил меня, – примирительно сказал он, возвращаясь к своей первоначальной роли – человека без принципов, готового работать на кого угодно.
Зевать не зевал, но очень спокойно, даже лениво плеснул себе еще стакашку доброго виски.
– Э, нет, Язон, – не принял Морган эту игру всерьез, – я буду считать, что убедил тебя, когда своими глазами увижу, как ты с удовольствием угрохаешь парочку-другую ни на что не годных человечков.
Язон не успел ответить, потому что дверь вдруг распахнулась, словно от удара, и в рубку ввалился давешний Джо Монбар, только теперь уже без мешка денег, а просто с красной рожей и диким взглядом мутных голубоватых глаз.