МИР ТИШИНЫ
Шрифт:
Будь человек всего лишь частью природы, то он никогда не был бы одинок. Он был бы постоянно связан со всем через тишину - но связью, касающейся только природной стороны своей натуры. Однако, человек не только часть природы, он также и дух, а духу одиноко, если он связан со всем лишь посредством тишины, ибо для связи с миром духу необходимо слово. И тогда дух уже более не одинок в присутствии безмолвной природы: он говорит и при этом пребывает в тишине. При помощи слова он может сотворить тишину. То, что слово способно породить из себя нечто совершенно иное, отличное от
Связь вещей с тишиной непрерывна, связь же со словом привязана к данному моменту. Однако в слове является момент истины, и это - момент Вечности.
Мы сказали уже, что связь вещей с тишиной непрерывна; она воздух, которым дышит природа. Движения природы суть движения тишины. Смена времён года протекает в ритме тишины - она покрывает собой порядок смены времён года.
Безмолвие природы есть первичная действительность. Все проявления природы направлены лишь на то, чтобы сделать тишину ясно видимой. Они - образы тишины, выставляющие не столько себя, сколько тишину, подобно знакам, указывающим на местопребывание тишины.
2
Вначале, ещё задолго до вещей, была тишина. Лес рос, словно подражая ей: ветви деревьев подобны тёмным линиям, следующим за движениями тишины; листья густо покрывают ветви, словно тишина желает утаить себя.
Птицы поют в лесу. Звуки эти не направлены против тишины: они суть взор самой тишины на лес.
С разрастанием тишины разрастается и лес. Листья опадают кучнее, а птицы поют звонче. Но теперь ясный взор тишины более не способен пронзать лес.
Широкая спина горы... Кротко подставляет она себя человеческому взору и смиренно ждёт, когда же человек издаст крик. И тогда лес подхватит слово и вернёт его человеку, ибо оно принадлежит человеку, а не лесу.
После эха тишина становится ещё глубже, но там, где в сторону горы промчалось эхо, лесная опушка словно преобразилась.
Цветы за лесом напоминают растаявшую и сверкающую на солнечном свете тишину.
За лесом - озеро: оно подобно печати, наложенной тишиной на поверхность земли. Или внезапно оно может показаться серо-голубой плитой, прибитой к земле и не дающей тишине окончательно распасться и засыпать собою всё вокруг.
По обе стороны озера видны два пароходика - медлительные, настороженные, внимательные.
Рядом с озером стоит мощное дерево. Его тяжёлый ствол вдавлен в землю, подобно огромному колу, вбитому в тишину. Но тишина взвилась вверх по стволу, и раскинувшаяся крона дерева словно расчищает пространство для тишины.
Вещи природы преисполнены тишины. Они как будто огромные запасы её.
Лес напоминает огромный резервуар тишины, из которого струится тонкий, медленный поток, наполняющий воздух своей прозрачностью.
Гора, озеро, поля, небо - они словно только и ждут сигнала, чтобы опорожнить собственную тишину на шумные вещи человеческих городов.
Птица летит из одного конца долины в другой. Своим тельцем она похожа на клубок тишины, запущенный кем-то сквозь пространство, как мяч. Словно мяч птичье пение рассекает
В ждущем спокойствии тишина разрастается в вещах. Вещи как будто утопают в тишине, они словно её внешний край. Именно это случилось со старыми деревнями на горных склонах Тичино. Они погрузились в тишину, подобно кораблям, покоящимся на дне океана, а облака над ними похожи на пёстро раскрашенную рыбу, однажды столкнувшуюся с огромными обломками на дне моря и теперь держащуюся от них на солидном расстоянии.
Люди, неспешно прогуливающиеся по этим деревням, похожи на водолазов, извлекающих с морского дна утерянные сокровища тишины.
Тот, кто вошёл сюда ещё разговаривая, уходит уже в полном безмолвии.
3
С приходом весны из тишины возвращаются вещи, уже более сосредоточенными на самих себе.
Весной, когда листья подобно бабочкам робко оседают на ветвях деревьев, а синее небо так беспрепятственно переливается в их кронах, что кажется, что листья трепещут скорее в небе, чем в кроне, в такие моменты дерево больше относится не к тишине, а к небу и к самому себе.
Олень в прыжке проносится мимо двух деревьев, и яркие пятна на его шкуре похожи на звук, промчавшийся в тишине.
Затем неожиданно появляется месяц, чей серп подобен открывшейся прорези, сквозь которую на лес устремляется тишина и вскоре заполняет собою всё вокруг.
В разгар летнего дня в мир врывается тишина. Кажется, замерло само время, скованное этим внезапным толчком.
Небосклон простирается ввысь, и небо подобно вышнему краю безмолвия.
Земля низко проседает. Виден лишь её край - это нижний край тишины.
Гора, деревья и разбросанные дома словно последние остатки всего того, что полуденная тишина тщательно впитала в себя. Сгустившаяся тишина замерла, и кажется, сдвинься она хоть чуть-чуть, то сгинут и эти последние остатки.
В небе медленно летит птица, и её движения подобны тёмным нитям, удерживающим тишину заключённой в себе. Словно тишина может развернуться в любой момент и затянуть всё в себя.
Не темнота, но свет принадлежит тишине. Никогда не бывает он так ясен, как в летний полдень, когда тишина окончательно превращается в свет.
Тишина словно раскрывается перед нами, и свет предстаёт сущностью тишины.
В эти летние дни тишина обнажена, и неприкрытый свет бросается в глаза. Ничто не движется, ничто даже не смеет сдвинуться.
Свет настолько точно выражает суть тишины, что всякое слово кажется лишним. Свет предстаёт воплощением тишины.
Порой из нас исходит свет глубинный, и всякий свет иной уже не нужен больше. (Гёте)
Ночью тишина спускается ближе к земле. Земля покрывается тишиной, и кажется, что она проникает даже сквозь поверхность земли. Слова дня растворяются в тиши ночи.