Мир в руках
Шрифт:
Я расспрашиваю о том, что здесь принято, что не принято, – отличий от предыдущего дома нет совсем, значит, мне перепривыкать не придётся. Это очень хорошо, потому что я не запоминаю что-то новое. Я сажусь на кровать, а потом меня сразу же ведут в столовую другие девочки, потому что опаздывать нельзя. Ну это понятно, что нельзя, везде же так.
Обед ничем от предыдущего дома не отличается, значит, всё остальное тоже. То есть будет ужин, потом подарки, а там и спать можно будет. Получается, ничего нового. Надо только узнать, иду ли завтра в школу, и если
После обеда мне дают школьную форму и ранец. Мне нужно всё правильно там сложить и карандашики заточить. И ещё что-то сделать, только я не помню, что именно. Надо спросить девочек, потому что иначе меня могут отказаться охорашивать и будет обидно.
К школе я готовлюсь весь день, а девочки в спальне мне помогают. Они хорошие, только глупые, но всё равно помогают, я даже не знаю почему. Наверное, девочки считают, что все плохие должны держаться вместе, чтобы нас было проще делать хорошими. Это правильно, хотя всё равно подарки каждой отдельно выдают, – вряд ли же всем вместе будут?
И вот вечером меня даже до ужина зовут к доброй тётеньке. Значит, получается, ужина не будет, и это грустно. Кушать-то хочется всегда, даже такой плохой девочке, как я. Я, конечно, не возражаю, тётеньке же виднее, как меня хорошей делать, вот. Прихожу к ней, здороваюсь ещё раз, и она начинает мне рассказывать, что я очень-очень плохая девочка, поэтому меня надо делать хорошей каждый день, и тогда, может быть, что-то получится. С этим я согласна и сразу готовлюсь к подаркам, как в прошлом доме меня научили.
Тётенька хвалит меня, говоря, что даже такая «тупая калека» может запомнить, как нужно правильно делать. Я улыбаюсь, потому что похвалили же, а потом… Потом я не помню, потому что вдруг оказываюсь в своей кровати. Ну раз я там лежу, значит, она моя. А вокруг девочки плачут почти хором, правда, я не понимаю почему. При этом мне трудно дышится, но так бывает от подарков, я помню.
– А почему вы плачете? – хрипло спрашиваю я, пытаясь вспомнить, какие были подарки.
– Тебя до крови… – всхлипывает девочка, имени которой я не помню. – И сюда просто бросили.
– А, это подарки такие, – пытаюсь я улыбнуться, но почему-то не получается. – От них я когда-нибудь стану хорошей!
– Хорошей? – удивляются другие. – Но…
– Кто тут не спит?! – слышу я голос доброй тётеньки, и девочки сразу разбегаются по кроватям.
Я всё пытаюсь вспомнить про подарки, но не могу. И шевелиться почему-то не получается ещё, хотя боль не такая сильная, по-моему. Но мне тяжело дышится, руки очень слабые, и… кажется, засыпаю. Наверное, я сегодня стала чуточку лучше, и скоро у меня появится мамочка. Надо только верить в то, что она появится, и всё.
Наверное, от радости, что мне такие подарки достались, я невнимательная в моём сне, и меня находят. Это очень обидно, потому что меня теперь, наверное, выгонят и я больше не смогу мечтать о том времени, когда хорошей буду.
– Учитель! Кто это? –
– Маленький ребёнок, человеческий, насколько я вижу, – произносит тот, которого учителем назвали. – Очень интересно. Как тебя зовут? – спрашивает он меня.
– Сегодня, кажется, ещё «калека», – отвечаю я ему. – Я же плохая девочка.
– Ты не… – начинает какой-то мальчик говорить, но учитель останавливает его.
– Давай поиграем, – предлагает он мне. – Ты, которая плохая, это будет другая девочка, а ты пока побудешь хорошей, ведь во сне можно.
– Точно можно? – спрашиваю я его. – Тогда я согласна.
– Точно можно, – вздыхает почему-то учитель. – Расскажи нам о той девочке, которая плохая. Почему она плохая?
– Не знаю, – честно отвечаю я. – Наверное, такая родилась. Но её стараются хорошей сделать каждый день!
– А как её стараются сделать хорошей? – спрашивает он меня.
И тогда я рассказываю об охорашивании, о подарках, ну и о том, что пока, наверное, ничего не получается, поэтому меня стараются сделать хорошей изо всех сил. А вот если бы я была хорошей, то не было бы охорашивания, значит, я плохая.
– Даже мифлецет 1 до такого не опустятся, – грустно говорит какой-то мальчик, которого я не вижу. – Дикий мир?
– Дикий мир, – соглашается с ним учитель. – Но дитя пробилось к нам, значит, мы можем вмешаться, – он проводит рукой по моим волосам.
1
Полуразумные чудовища в мифологии родного мира юноши.
– А как называется то, что вы делаете? – спрашиваю я его, но тут та, что держит меня на руках, вскрикивает и дрожит. Наверное, я что-то не то спросила.
– Это называется «гладить», дитя, – вздыхает учитель. – Ты будешь приходить сюда каждый свой сон, – говорит он мне. – Но прятаться не станешь. Мы начнем учить плохую девочку быть хорошей, согласна?
– Да-а-а-а! – радуюсь я, потому что счастье же.
– Совсем одна, малышка, – шепчет та девочка, что меня на руках держит. – Среди диких…
Я не понимаю, о чём она говорит, но все вокруг не хотят меня выгнать, отчего я успокаиваюсь и рассказываю о своей мечте. Когда-нибудь я стану хорошей, у меня будет мама и тёплое молочко – сколько угодно, и я ещё наемся досыта. Я рассказываю и вижу, что старшие девочки плачут, но не понимаю почему.
Глава третья
После подарков мне тяжело вставать, но я справляюсь, потому что в школу же надо. Я надеваю на себя всё, что положено, хотя мне трудно, и дышится тоже не очень. Но всё равно надо же идти. Другие девочки смотрят на меня жалобно, как будто они жалеют, что всё мне досталось, а не им, но они же сами не хотели хорошими становиться!