Мир во спасение

Юрьев Сергей

Ну и шут с ней. Может, ей тоже лет триста на самом деле… Если не вся тысяча, как Первому Капитану…

Юную красотку сменил коренастый высокий человек, одетый явно не по форме, подобающей такого рода мероприятиям, – бесформенную хламиду венчала остроконечная головная накидка, а в тяжелой волосатой руке был сжат посох, грубо вырезанный из дерева, с набалдашником в виде атакующей кобры. Мечущиеся световые пятна под накидку не проникали, так что вместо лица было видно лишь черное пятно.

– Веришь ли ты в Предначертание Господне? – спросил он громогласно, так что соседние парочки метнулись в стороны.

– Предпочитаю полагаться на собственные

силы, – ответил Матвей первое, что на ум пришло. На самом деле он был далек от мысли, что человек – полный хозяин своей судьбы, но откровенничать с этим незнакомцем, который был явно не в себе, никакого желания у него не было.

– Тогда паства всех храмов Аркамфиды будет истово молиться Господу Единому, чтобы он послал тебе быструю и легкую смерть. – Человек в хламиде резко развернулся и решительно направился в сторону выхода.

– По коньячку? – предложил сухощавый довольно пожилой человек, держащий в каждой из рук по наполненной рюмашке.

– Пожалуй, – согласился Матвей.

– Удачи, командор.

Они чокнулись, синхронно выпили, и очередной визави удалился, подхватив за локоток свою даму.

Потом какой-то старичок торопливо сообщил, что завидует его участи, какой бы она ни была, поскольку Лабиринт – чудеснейшее из мест во вселенной, и ничто не сравнится с теми ощущениями, что испытывает человек, попавший туда. Пожилая дама заявила Матвею, что он очень мил и ей всё равно, чем дело кончится – она всё равно поставит на него. Грузный молодой азиат в генеральском мундире сообщил, что не терпит, когда солдата, выполняющего свой долг, называют убийцей, протянул руку для рукопожатия и добавил, что готов поставить на него всё, чем готов рискнуть.

Они подходили один за другим в порядке живой очереди, задавали вопросы, жали руку, хлопали по плечу, а одна девица даже предложила ему провести ночь в ее каюте. Быть в центре внимания оказалось делом довольно утомительным, и радовало только одно – каждому из гостей было отпущено на общение с ним не больше двадцати секунд. Матвей успел краем глаз заметить, что к тем, кто перебрал свой временной лимит, подходил метрдотель и, судя по тому, как грустнели их лица, предлагал доплатить… Но таких было немного. Невеселый джентльмен, выглядевший явно моложе своих лет, попытался сунуть в его ладонь записку, но эту попытку метрдотель, показав неожиданную сноровку, пресек на корню, заломив руку за спину злостному нарушителю установленного порядка и немедленно препроводив его к выходу.

Всё кончилось так же неожиданно, как и началось. Дамы и господа расселись за столики, несколько пар продолжали топтаться посреди зала, но к Матвею ближе, чем на три метра, никто приближаться не смел.

– Что-нибудь закажете или изволите к себе проследовать? – спросил метрдотель, казалось бы, вполне услужливо, но, судя по тому, как он сделал акцент на словосочетании «к себе», дальнейшее пребывание бывшего командора на глазах у почтенной публики было явно нежелательно.

– Изволю. К себе… И пусть мне кофе принесут. Обыкновенного черного кофе. Большую кружку. С сахаром.

– Непременно.

– Кстати, а что это? – Матвей обратил внимание на конструкцию, стоящую в углу зала близ выхода. Заходя, он не обратил внимания на тесную стальную клетку из арматуры в палец толщиной, вид которой никак не вязался с роскошной обстановкой зала.

– Видите ли… – метрдотель сделал секундную паузу, чтобы сформулировать ответ. – К сожалению, далеко не все кандидаты на прохождение Лабиринта отличаются достаточным смирением

и здравомыслием. Некоторых решительно нельзя допускать в общество. А для некоторых и общество представляет определенную опасность.

– Однако ни у кого здесь не возникло желания линчевать убийцу сорока шести человек…

– Для нашей публики убийство – не самый тяжкий грех. Вас проводить?

– Дойду. Про кофе не забудьте.

– Как можно… Кстати, не вздумайте пойти в номер к той даме, которая вас приглашала.

– Это приказ?

– Это совет. Она настолько верит в ваш успех, что решила от вас забеременеть.

– Зачем?

– Если вы после получения приза, не дай бог, прикажете долго жить, то ее отпрыск станет единственным наследником. А уж кончину безвременную она вам организовать сумеет – опыт есть. Она вообще профессионально занимается организацией заговоров, переворотов, мятежей и заказных убийств.

– А почему до сих пор на свободе?

– Суверенные правители не подлежат уголовному преследованию, а уж тем более – суду. Для этого нужно согласованное решение Совета Лиги Окраинных миров. Но большинство членов Совета ей многим обязаны.

– А если я не пройду Лабиринта?

– У нее уже девяносто два ребенка. Все, кто до сих пор жив и находится в дееспособном возрасте, занимают высокие руководящие посты. Одним больше, одним меньше – ей без разницы.

– Собственно, я и не собирался.

– Вот и славно. А кофе я сам принесу, не извольте беспокоиться.

Матвей хотел еще спросить насчет планов на завтра, но передумал: будь что будет – всё равно пока нет возможности хоть как-то повлиять на ход событий.

Глава 13

Большая часть официальных доходов Корпорации «Орго» складывается вовсе не из сборов пяти процентов с каждого выигрыша, как это принято считать. Инвестиции в промышленность, сельское хозяйство и сферу услуг планет, доставшихся победителям, – вот что впоследствии даёт основную прибыль. Но и это – лишь видимая часть «айсберга». Наверняка Корпорация через подставные фирмы и частных лиц сама делает ставки в Игре, хотя это строжайше запрещено Законом Лиги Окраинных миров. Впрочем, Корпорация пользуется достаточным влиянием, чтобы никто даже не подумал о том, чтобы инициировать какое-либо расследование её подпольной финансовой деятельности.

Из секретного доклада Сайруса Тилли, финансового эксперта Совета Безопасности Земной Федерации

Она проснулась оттого, что почувствовала: в комнате, кроме неё, кто-то есть. Сначала ей показалось, что это продолжение сна. Но тревожное ощущение чужого присутствия никак не вязалось с безмятежностью ее сновидений. Они уже вторую ночь подряд возвращали ее в недавние и в то же время ставшие бесконечно далекими времена, когда, казалось, мир и покой будут вечными, и она не осознавала, насколько это прекрасно. После случая с куклой что-то изменилось в ее отношениях с Чатулом, она уже не испытывала прежнего раздражения от одного его вида. Во-первых, он открылся ей – сказал то, чего не знал более никто на этой планете, и это стоило хотя бы благодарности, а во-вторых, невозможно испытывать к существу иного мира те же чувства, что и к человеку. Что бы там ни было, теперь ей хотя бы удавалось выспаться и на время сна забыть и о том, что произошло за последние дни, и о том, что ждет ее в скором будущем.