Мир вздрогнет от нашего гнева
Шрифт:
Несмотря на ранний час, на улице было относительно оживленно. Спеша по делам, крутили педали велосипедисты, урча моторами, пролетали мотороллеры и мотоциклы самых разных моделей, позевывая, шествовали пешеходы. Кто-то нес сумки, коробки, пакеты, кто-то просто брел, озираясь по сторонам.
Что сразу бросилось в глаза – улица была вся в зеленой растительности. Над домами высились, большей частью, пальмы, но кое-где, широко раскинув ветви и шелестя на ветру крупной листвой, рос даже знаменитый дуриан, правда, уже отплодоносивший. Лавров почему-то сразу же припомнил книгу об Индонезии, прочитанную еще в детстве, в которой описывался один курьезный случай. Рассказывалось,
Было здесь немало и обычных деревьев, напоминающих вязы и тополя, по веткам которых бегали мелкие древесные ящерицы, охотившиеся на насекомых, а в кронах голосисто перекликались разноцветные тропические птахи.
Отметив на углу дома, в котором ему предстояло жить, по меньшей мере, несколько дней, табличку с цифрой тридцать семь, Андрей окинул взглядом соседние строения. По каким-то неуловимым приметам он интуитивно угадал в большом двухэтажном доме, виднеющемся метрах в двухстах от него по другой стороне улицы, какое-то торговое заведение.
Солнце уже поднялось над горизонтом и пригревало ощутимо. Поскольку незадолго до прибытия в Макассар Лавров уже побывал в субтропиках, в его сумке лежали три дежурных комплекта легкой летней одежды, годящейся и для экваториальной зоны. Поэтому на улицу он вышел в отменном костюмном ансамбле из тонких, кремового оттенка брюк со множеством карманов и отлично сидящей на нем белой рубашке с короткими рукавами.
Решив сделать кое-какие покупки, Андрей направился к замеченному им магазину, краем глаза ловя украдкой бросаемые в его сторону взгляды встречных девушек и женщин. Возможно, их интерес определялся тем, что они не могли не заметить статного незнакомца с интересной наружностью. А возможно, просто видели в нем некую диковину – как уже успел заметить сам Лавров, в этой части Макассара, кроме него, европейцев пока не наблюдалось.
Интуиция его не подвела – замеченное здание и в самом деле оказалось местного фасона «супермаркетом», где продавалось все – от зажигалок и ножей до хлебобулочных изделий (опять-таки местных сортов) и газированных напитков с поп-корном, включая сдобу, консервы, мясопродукты и тому подобное. Впрочем, воспользоваться услугами этого торгового заведения он не мог по одной простой причине: магазин был еще закрыт. Перед его входом на тротуаре оживленно судачила толпа местных жителей, ожидающих открытия.
И хотя до этого момента, как явствовало из таблички, прикрепленной у входной двери, было еще не меньше часа, никто из стоявших не нервничал, не расточал эмоций. Да и стояли-то эти люди, как понял Андрей, скорее всего, не потому, что рвались за покупками. Для них это была в большей степени возможность пообщаться.
Он вспомнил о житейской философии индонезийцев, о которой рассказал ему Герман, кем-то образно названной «джам карат» – «резиновое время». В этом отношении индонезийцы чем-то напоминали русских, с извечным «поживем – увидим». Впрочем, в вопросах того, как «тянуть резину», индонезийцы русских, безусловно, обскакали по всем статьям.
– …Если тебе куда-то надо выехать в семь утра, а не в девять, не в двенадцать, – наставлял Раскатов, – то нанятому тобой извозчику скажи об этом заранее, раз пять напомни и пообещай, что, если он опоздает, то понесет штрафные санкции. Но это еще не все! Перед выездом заставь
– Им, что, домой спешить незачем? – впечатленный услышанным, недоуменно поинтересовался Лавров.
– Как же не надо? Надо. Но это необязательно. Согласно философии «резинового времени», неспешность, обилие свободного времени – путь к просветлению. Вообще, чтобы понять Индонезию, там надо провести не неделю, а по меньшей мере полгода.
И вот теперь, наблюдая за местными жителями, Андрей мысленно соглашался с Германом. Здесь и впрямь никто никуда не спешил. Видимо, индонезийцы считали, что незачем спешкой укорачивать себе и без того короткую жизнь.
Проходя мимо Лаврова, двое местных жителей, приветливо улыбаясь, чуть ли не хором произнесли:
– Эгун он! (Доброе утро!)
Припомнив, что это означает какое-то приветствие, Андрей кивнул и, тоже улыбнувшись, ответил:
– Эгун он!
А про себя подумал: «Блин! Надо будет срочно подучить разговорник, а то на английском далеко не ускачешь – тут его знают не лучше, чем у нас в какой-нибудь деревне…»
Несмотря на всевластное в этих краях «резиновое время», магазин открылся ровно в восемь. Видимо, бизнес здесь был все же выше национальных традиций и всяких там философий. Но, как отметил Лавров, в магазин никто сломя голову не ринулся. Большинство, флегматично поглядывая на уже распахнувшиеся двери, продолжило общение перед входом, явно считая это куда более важным, нежели необходимость идти к прилавкам и делать покупки.
Пройдя через торговые залы, Андрей нашел валютный обменник и получил там взамен ста долларов почти миллион рупий. Правда, Герман советовал менять деньги в банках – там выше курс обмена и ниже риск быть обманутым, но искать банк было некогда. На втором этаже Лавров обнаружил небольшой салон сотовой связи, где, сразу найдя общий язык с продавцом, знающим английский, купил стандартную сим-карту местного оператора. Затем в продуктовом отделе набрал готовой снеди и полуфабрикатов, после чего, уже на улице, вставил «симку» в телефон и позвонил Костину.
– Здравствуйте, это Борис Лебедев. Нахожусь здесь, в Макассаре, остановился на съемной квартире. Это третья улица района Бедератси, дом тридцать семь, комната четыре. Сообщаю на всякий случай, чтобы вы знали.
– Здравствуйте, Борис! Это замечательно, что вы уже здесь, – обрадовался тот. – А то я уже начал волноваться. Пока еще отдыхаете с дороги?
– Да, нет, уже отдохнул… Что, есть какое-то задание? – деловито поинтересовался Андрей.
– В принципе, да… – задумчиво уведомил Костин. – Но вы же еще в Макассаре толком пока не ориентируетесь? Тогда сделайте вот что. Прямо сейчас купите себе туристический путеводитель и карту города, они есть в любом магазине канцтоваров. Хорошенько все изучите. После обеда созвонимся… Вообще-то я сам позвоню, и тогда мы определимся с тем, чем вам придется заняться.