Мир за дверью
Шрифт:
– Правильнее было бы сказать «лети, лети», но и так неплохо, – пробубнил я про себя. – Запускай, Махмуд!
– Эта фраза что-то обозначает? – Недоумение Дуболеса отразилось на его движениях, замерших на полпути.
– Это старые воспоминания, из одного веселого фильма, только там было слово «зажигай», но я подумал, что сейчас это слово звучит слишком жестоко, поэтому и применил другое.
– Понятно.
Все также задумчиво Дуболес подхватил меня и бросил. Несмотря на медленный замах, бросок был весьма бодрым, а пронизывающий прохладный ветерок, бьющий в лицо, полностью привел меня в чувство (или к чувствам), прогоняя накопившуюся усталость и сонное состояние. Воздух казался холодным, но после такой жаркой ночи трудно было определить, что это за прохлада, настоящая или субъективная. Жалко,
Самое странное, что все эти мысли успели пролететь через всю голову за время полета, за время которого мне еще удалось оборзеть, точнее, обозреть окрестности, которые местами весьма успешно дымились.
«Будет, что показать людям», – усмехнулся я, придревляясь.
Расслабляться, выискивать позиции и заниматься другими посторонними делами уже не было нужды. Машины с надписями ТВ были в сборе (жаль, что они уезжали на ночь, а то им было бы что поснимать), а люди, установившие камеры, смотрели в оба.
Не торопясь, тщательно проверяя каждую веточку, я спустился вниз и вышел из леса. Все камеры сразу же были нацелены на меня. Я, конечно, не мог видеть всех их, но то, что на тебя устремлены десятки глаз (хотя если считать с телевизионной аудиторией, то тысячи или миллионы), ощущалось самой кожей.
К сожалению, на этот раз телевизионщики благоразумно встали немного подальше, так что идти мне пришлось дольше, чем ожидалось. Мысли в голове путались, общая речь, точнее, общая тень речи в голове была, но вот что и какими словами произносить – это казалось серьезной проблемой. Надо было собраться, четкий и ясный голос намного сильнее воздействует на аудиторию, чем сбивчивый и повторяющийся. Но собирайся, не собирайся, как всегда, очутившись перед микрофонами и увидев нацеленные на себя камеры вблизи, я тут же забыл весь стройный ряд предложений и реплик, сложившихся в голове.
– Здравствуйте! – Несмотря на важность всего происходящего, вежливость все равно должна быть на первом месте. – Вероломное нападение, совершенное сегодняшней ночью на лес, сильно отразилось на нашем моральном состоянии. Если вы или ваши представители не хотят все решить поединком, придется нам, как я и обещал вчера, перейти в наступление. Вы только представьте – все птицы, животные и насекомые ворвутся в ваш процветающий, пока еще, город. Вы уже видели, что может произойти с вооруженными людьми, теперь представьте, что будет с теми, кто не вооружен! – Я сделал паузу, давая зрителям прочувствовать весь ужас возможного будущего. – Но мы на это никогда не пойдем. Мы не убийцы, не воры, не террористы, не обманщики, не прохиндеи. Мы боремся за нашу территорию, оставьте ее нам. Хватит проливать вашу кровь и наши соки. Если вы так хорошо развиты, то почему еще не развили свои мозги до понимания других? Как вы можете общаться с космическими созданиями, которые, вполне возможно, не будут на вас похожими, если вы не можете общаться с представителями вашего мира? – Я сам задумался над своими же словами, которые так и рвались наружу. – В общем, вам решать. Или положить конец войне, разменной монетой которой станет мой труп или три трупа ваших наемников, или же продолжение полномасштабной войны. Но вы видите этот дым? – я показал рукой на лес, из многих мест которого еще шел дым. – Сегодня они применили зажигательные бочки, а что применят завтра? Атомную бомбу? Что ж, если вы хотите уничтожить нас ценой уничтожения города или всего человечества, продолжайте в том же духе. Это будет ваш выбор!
Сказав последнюю фразу, я резко развернулся на пятках и быстро пошел к лесу. Больше не о чем было разговаривать. Дорога обратно заняла намного меньше времени. Страсти, кипевшие в моей душе, добавляли сил и энергии.
Пробравшись подальше в чащу и вскарабкавшись на одну из сосен, я вернулся обратно уже по веткам – хотелось сложить у людей впечатление своего ухода. Сложилось оно или разложилось, не знаю, но они проторчали на своих местах до самого вечера, видимо ожидая продолжения банкета (точнее, злобного действия). Такой радости им никто не предоставил, и у меня появилась возможность посмотреть, как люди могут бездарно тратить свое время.
Гелиос продолжал катить солнце в своей
Конца людского рабочего дня я так и не дождался, очень уж хотелось обратно на поляну. Так что остаток дня я провел наблюдая за телевизионщиками по карте. Больше никто не появлялся, давая нам день передышки.
Вернувшись, первым делом я бросился к ручейку, к которому Дуболес проложил для нас неширокую дорожку, он по своему опыту понимал, что нам нужна вода, не так, как деревьям, конечно, но все же весьма, и весьма, и весьма, и весьма… (ну, в общем, вы поняли, что я имел в виду). Первая и главная необходимость воды проявилась в смывании черной маски, которая уже заскорузла, прикипая к лицу на долгие годы, так, во всяком случае, казалось. Во-вторых, попить, что тоже было весьма актуально (странно, я уже несколько раз за последние три предложения повторил это слово «весьма», хотя сам толком не понимаю, что же оно обозначает – то ли я весь в каком-то Ма, то ли это просто недописанное слово).
Жизнь продолжалась. Среднему теперь придется поломать голову, чтобы придумать средство нашего уничтожения. Может, он все-таки отступится? С одной стороны, такая мысль радовала, заставляя подумать о прекращении войны и свободе (во всяком случае, спокойствии), с другой стороны, получалась какая-то незавершенность всего происходящего, что-то вроде «разошлись как в море корабли». А чего встречались-то, если сразу разошлись? Я всегда был сторонником полного понимания всего происходящего, а так как ничего просто так не происходит, стараясь иметь всякие причинно-следственные связи, то эти связи или причины, хорошенько покопавшись в своем сознании (или, лет через двадцать, случайным образом), можно было узнать. Или хотя бы немного прочувствовать, что могло бы быть небольшим даром предвиденья. В прошлом мире меня иногда называли каркушей, за то, что мои пожелания или предсказания часто сбывались. Но при чем здесь каркушничество? Если я предупреждаю: «Не суйте пальцы в розетку, вас ударит током», то, когда человек сует туда пальцы и его, естественно, бьет, он кричит на меня, что я, каркуша, накаркал такую неприятность. То же самое бывало и со мной, меня предупреждали о чем-то, а я не воспринимал (самым ярким примером было указание: «Ложись в постель, скотина, а то получишь по морде!»; один раз я попробовал не лечь, так ведь сбылось!)
Мои умопотрясающие умозаключения уже заканчивались, когда сквозь пелену этих умных мыслей ко мне продрался голос Дуболеса:
– А ты и вправду выйдешь на поединок?
– Обязательно, и ты не сомневайся, я тебя не подведу!
– А если проиграешь, то мне придется отдать лес без сопротивления?
– Если они все сделают честно, то да. Но я не проиграю!
– Многие так говорили. Я верю в тебя, верю в твою удачу и везение. Несмотря на подкорный 4 страх, мне бы хотелось посмотреть на тебя в бою. Я уже более тысячи лет не видел хорошей драки на мечах. А за меня так вообще никто никогда не дрался, значит, теперь я смогу стать настоящим болельщиком.
4
Не путайте с подкорковым, у дуба есть кора, а не корка.
– А откуда ты знаешь про болельщиков? – удивился Ратибор.
– Часто смотрю телевизор. Наверное, зря я это делаю, но любопытство перевешивает все. Я могу познавать мир через живых существ, но это будет лишь небольшой участок этого мира, поэтому я стараюсь использовать любую возможность для самообразования.
– Это здорово. – Я даже не знал, что тут можно добавить.
– А давайте сыграем в слова? – предложил Ратибор. – Физическими упражнениями заниматься не хочется, а спать еще рано. Я буду загадывать слово, а вы отгадывать, пойдет?