Мирная профессия

Комарова Ирина Михайловна

– Но вы…

– Да мы с Ленкой следом подъедем, что нам здесь сидеть?

Дверца машины захлопнулась и «скорая» выехала со двора.

Костя тут же повернулся к Горину:

– Ну что? Ты с нами, или наверх, Семушкина ждать?

– Володя приказал в больницу ехать, – ответил тот, – вдруг потерпевший очнется и скажет что-то важное.

– Думаете, есть шанс, что он придет в себя? – дрожащим голосом спросила Лена.

– Ага, есть. Один из миллиона, – проворчал длинный Горин, сгибаясь, чтобы влезть в машину. – Хорошо, если живым довезут.

Уже

в больнице они узнали, что Бориса довезли. Но и только. Так и не придя в сознание, он умер в операционной. Потом Костя и Лена долго ждали Анатолия. Ему сделали рентген, потом накачали обезболивающими и начали какие-то сложные манипуляции со сломанной рукой. При этом, не смотря на все лекарства, он не орал от боли только потому, что знал: в коридоре, за стеночкой, сидят Костя с Леной. Это было странное чувство: гордость, смешанная с жалостью к Лене. Не хотелось ее пугать своими воплями. Наконец, бледного и растрепанного, с тщательнейшим образом упакованной в гипс рукой, засыпающего на ходу, Анатолия выпустили. Лена взглянула на его искусанные до крови, распухшие губы и всхлипнула:

– Толик! – обняла очень осторожно, чтобы не дай бог, не причинить никакой боли.

– Ну вот видите, – усмехнулся Анатолий, с облегчением опираясь на ее плечо и поворачивая голову к провожающему врачу. – Зачем мне здесь оставаться? Мне дома такой уход организуют сейчас, ни с одной больницей не сравнится.

– Дома, конечно, всегда лучше, – философски вздохнул врач и протянул Лене пачку рецептов. – Я здесь расписал схему приема всех препаратов. Сейчас по дороге в аптеку заскочите и сегодня же начнете. Уколы сами делать сможете?

– Внутримышечно, – к изумлению Анатолия кивнула Лена.

– Вот и прекрасно. Самим всегда проще, чем медсестру ждать или просить кого-то. Если будут сильные боли, не терпите. Приезжайте сразу, посмотрим.

Он еще минут пять давал разнообразные наставления и рекомендации и, похоже, мог продолжать бесконечно. К счастью, за ним прибежала сестричка и увела назад, в отделение.

– Ф-фу, – шумно выдохнул Анатолий. – Сматываемся, ребята.

Костя сел за руль, подождал, пока Лена с Анатолием устроятся на заднем сиденье и вырулил с больничной стоянки.

– Куда прикажете? – спросил он.

– А что, есть варианты? Домой. Ко мне домой, естественно.

– С заездом в аптеку и в магазин, – уточнила Лена.

Некоторое время они ехали молча, потом Анатолий спросил деревянным голосом:

– Судя по тому, что вы оба никаких новостей о Борьке не сообщаете… он умер?

– Да, – после небольшой паузы, коротко ответил Костя, не отрывая глаз от дороги. Лена тихонько вздохнула и только крепче сжала левую ладонь Анатолия.

– И он… так ничего не сказал?

– Нет.

Анатолий посмотрел в окно, вздохнул тоскливо:

– Черт побери. Про Оксанку совсем забыл! Ее же надо еще отыскать, сообщить. Просто не представляю… они в прошлом году десять лет со дня свадьбы отмечали. Как она теперь будет? Да какой же это сволочи надо было Борьку убивать?

– Ты что, серьезно? – Костя

даже оглянулся на секунду.

– В каком смысле?

– Ты серьезно, не понимаешь, кто его убил и за что? Или ты в жизни ни одного детектива не прочел? И не посмотрел, ни по телевизору, ни в кино, ни в мультфильме? Человек, замешанный в преступлении, признает, что его шантажировали, хочет покаяться и рассказать все о своей противоправной деятельности. А через полчаса его находят умирающим, с ножом в груди. Действительно, кому это надо было его убивать?!

– Ага. Понял. Это я, наверное, от лекарств так туго соображаю. Ты хочешь сказать, что его зарезал тот, кто его шантажировал, тот, кто втянул его в это грязное дело. Но как он узнал, что Борька собирается все мне рассказать?

– Да наверняка, Борис сам ему позвонил и предупредил, – зло ответил Костя. – Не могу, дескать, душа груз вины не выдерживает, будь что будет, иду сдаваться! А тот и прилетел, словно мамочка хлопотливая: «Ах, как же! Ах, давайте обсудим! Ах, только впустите меня!» Интеллигент хренов! Если уж связался с подонками, то про душу и идеалы всякие, надо забыть, иначе не выживешь.

– Вот он и не выжил, – задумчиво кивнул Анатолий.

Костя, не отвечая, прижался к тротуару и затормозил:

– Лена, выскакивай. Вон тебе и аптека и магазин. Ты же продовольственный имела в виду?

– Естественно, – она погладила Анатолия по руке, пообещала зачем-то: – Я быстренько, – и выбралась из машины.

Проводив ее взглядом, Костя развернулся на сиденье, спросил очень серьезно:

– Не боишься ее около себя держать? Ты же у нас сейчас, как мина замедленного действия.

– Боюсь, – Анатолий устало прикрыл глаза. – До судорог, до истерики, до… в общем, ты понимаешь. Но еще больше боюсь ее одну оставить. Я тогда вовсе с ума сойду.

– Угу, – кивнул Костя. Он, действительно, понимал. – Ее бы сейчас отправить куда-нибудь подальше…

– Отправь, попробуй. К тому же, ты уверен, что знаешь достаточно безопасное место?

– Как тебе сказать? Вообще-то, спрятаться на короткое время, не так уж сложно. Другой вопрос, что ее не заставишь уехать. Да и тебе трудно будет без нее обходиться. Я прав?

– Не просто трудно, – одними губами улыбнулся Анатолий. – Невозможно.

Лена вышла из аптеки и скрылась за дверью продовольственного магазина.

– И ведь ничего, кажется, особенного, – рассеянно глядя в окно, заговорил Костя, – девчонка, как девчонка. А ты влип. Да как влип – окончательно и бесповоротно. Даже завидно.

– Завидно?

– А то! Я ведь один раз чуть не женился. Славная такая была девушка, и нравилась мне, в целом. Тоже, между прочим, Леной звали. Ну, думаю, сколько можно жеребятничать? У друзей уже дети-школьники, а я все в женихах… Но знаешь, чем ближе к свадьбе, тем мне хуже. Смотрю на нее: и хозяйка хорошая, и характер золотой, и на личико симпатичная, а мне от одной мысли, что до конца жизни под одной крышей с ней жить – так тошно становится, что хоть в петлю! А задний ход тоже давать поздно, она ко мне переехала уже.