Миротворец
Шрифт:
— Пришло сообщение от Егеря, — говорит Изабелла, когда они остаются наедине в небольшом кабинете. — Они с Драганой ждут ребёнка.
Видар удивлённо поднимает брови:
— Никогда бы не подумал, что он станет отцом.
— Люди меняются, — мягко улыбается Изабелла, беря его за руку. — Даже такие упрямцы, как вы двое.
* * *
В укреплённом бункере под Афинами Никос Андракис склонился над голографической картой Европы. Красные точки отмечают наиболее уязвимые места —
— Наша основная проблема, — говорит он собравшимся офицерам, — не внешний враг, а внутренний хаос. После исчезновения арканы многие регионы оказались на грани анархии.
Этот командир больше не выглядит, как бесстрашный воин-спартанец. Теперь он напоминает скорее государственного деятеля — в строгом костюме, с аккуратно подстриженной бородой. Однако в его глазах всё ещё горит огонь стратега, способного предвидеть развитие событий на несколько шагов вперёд.
— Совет глав кланов одобрил создание единой системы безопасности, — продолжает он, переводя взгляд с карты на присутствующих. — Теперь наша задача — интегрировать региональные силы в общую структуру.
После совещания к нему подходит Драгорад Ковач — его верный телохранитель и помощник. Огромный серб с добрыми глазами протягивает Никосу планшет с новыми данными.
— От Егеря пришло сообщение, — говорит адъютант с лёгкой улыбкой. — Вы должны это увидеть.
Грек пробегает глазами короткий текст и позволяет себе редкую улыбку. В мире, где каждый день приходится решать десятки проблем, эта маленькая искра новой жизни даёт надежду на лучшее будущее.
— Организуй видеоконференцию с лидерами кланов, — говорит он Драгораду.
Координация обороны Земли в новых условиях — сложная задача, но Никос всегда был мастером находить решения там, где другие видели только тупики.
* * *
Вечернее солнце окрашивает старинную площадь в Оахаке, Мексика, в тёплые оттенки золота и охры. Мария Селестина дель Розарио Вальдез Сандоваль стоит перед только что завершённым мемориалом — стеной из чёрного камня с выгравированными именами тех, кто погиб во время Сопряжения.
Она больше не носит свой зловещий грим Владычицы Мёртвых. Теперь на ней простое белое платье, а в распущенных волосах — живые цветы вместо костяных украшений. Но в её движениях сохранилась всё та же грация, а в глазах — глубина понимания, доступная лишь тем, кто заглянул за грань.
— Каждое имя, — говорит она группе людей, собравшихся на церемонии открытия, — это не просто буква. Это целый мир — со своими радостями, печалями, надеждами. Мы помним их всех.
Мария прикасается к одному из имён — своей подруге Роще, погибшей в первые недели Сопряжения. Без способности поднимать мёртвых она нашла другой способ сохранить связь с ушедшими — через искусство памяти и исцеления.
После церемонии к ней подходит пожилая женщина с измождённым лицом и глазами, полными слёз.
— Моя дочь, — шепчет женщина, — я так и не нашла её тело…
Девушка бережно
— Расскажите мне о ней. Каждая история должна быть услышана.
В отдельном здании рядом с мемориалом она организовала центр психологической помощи для тех, кто пережил Сопряжение. Травмы войны с чудовищами не исчезли вместе с арканой — они остались в сердцах и душах выживших. И Мария, когда-то знавшая, как вызывать мёртвых, теперь учится помогать живым справляться с потерями.
* * *
Весть о рождении сына у Егора и Драганы разносится по миру с невероятной скоростью. Сообщения, письма, звонки — новость перелетает с континента на континент, из мира в мир, соединяя тех, кто когда-то сражался бок о бок.
В небольшой палате родильного отделения во Фритауне Драгана держит на руках новорождённого — маленький свёрток с копной серых волос и пронзительно голубыми глазами. Егерь сидит рядом, и выражение его лица сложно прочитать — смесь гордости, страха и какого-то нового, незнакомого ему чувства.
— Виктор, — тихо произносит Драгана имя малыша, поглаживая его по щеке. — Приветствую тебя в новом мире.
В комнате постепенно собираются близкие друзья. Николай и Ана приносят маленькие нефритовые обереги — традиция, уходящая корнями в далёкую Японию. Мэтт неловко держит букет полевых цветов, собранных его подопечными. Тан, как всегда незаметно, оставляет на столике маленький свёрток с детским одеялом из редчайшего шёлка.
В коридоре больницы ждут своей очереди Ваалис и Ребекка, ведущие оживлённую дискуссию о будущем образовании малыша. А рядом с ними — непривычно тихая Мишелль с Ракетой, которого с трудом уговорили остаться за дверью.
В течение следующих дней приходят сообщения и подарки со всего мира. Мусьафа присылает старинный пакистанский кинжал — «когда мальчик подрастёт». Хва-ён — вышитое вручную покрывало с древними корейскими символами защиты. Видар и Изабелла организуют доставку деревянной колыбели, искусно вырезанной скандинавскими мастерами.
Лиам сочиняет колыбельную. Алана присылает наборы детских книг с легендами разных народов. Ваалис неожиданно для всех преподносит миниатюрную модель Нексуса — «чтобы помнил о звёздах». А Мария — крошечный серебряный медальон с изображением древа жизни.
Неделю спустя, когда наплыв посетителей наконец стихает, Егор стоит у окна детской комнаты, наблюдая, как Драгана укачивает заснувшего ребёнка. В его груди странная смесь чувств — радость, смешанная с острым, почти болезненным осознанием хрупкости этого момента.
— О чём думаешь? — тихо спрашивает супруга, заметив выражение его лица.
Егор медлит с ответом, подбирая слова:
— О том, что они всё-таки не смогли у нас отнять.
Он не уточняет, кто «они» — Сопряжение, кселари, Император, судьба. Это уже не имеет значения. Важно только то, что осталось — дружба, которую не разрушили ни войны, ни расстояния; любовь, выдержавшая испытание вечностью; и новая жизнь, родившаяся в мире без арканы, но полном других, более простых и важных чудес.