Мировая экономика

Кудров Валентин Михайлович

Особо следует сказать о приватизации государственной собственности, где также были достигнуты важные успехи (далее этому вопросу посвящается специальная глава). Больше всего продвинулась «малая приватизация» – переход в частную собственность мелких предприятий. Уже к марту 1994 г. было приватизировано 70 % объектов торговли, общественного питания и бытового обслуживания с числом занятых до 200 человек. Как правило, в этой сфере уже появился хозяин, частный собственник, берущий на себя ответственность за собственный бизнес. Население страны стало собственником своего жилья.

Сложнее дело обстояло с «большой приватизацией» – переходом в частную собственность крупных и средних предприятий и особенно их объединений по технологическому признаку. Здесь шел процесс первичной приватизации, разгосударствления и акционирования. В отличие

от «малой приватизации» «большая» не отличалась четко определенным и ответственным собственником, состоящим из одного владельца или их группы. Потребуется еще многостадийный и длительный переход к действительной частной собственности. Тем не менее, по данным на конец 1997 г., более 3/4 промышленных рабочих уже трудилось в негосударственном секторе, где занятость была более стабильной, а заработная плата – выше. На приватизированных предприятиях производилось более половины ВНП, а спад производства был в среднем на 10 % меньше, чем на государственных.

Резко сократилось централизованное распределение материальных ресурсов, которое все больше замещалось рынком, индивидуальной инициативой, механизмом спроса и предложения.

В числе положительных результатов экономических реформ следует отметить улучшение ситуации во многих отношениях после наиболее трудного 1992 г. Уменьшились темпы инфляции, удалось избавиться от импорта зерна, что раньше вообще казалось неосуществимой мечтой. В 1993–1997 гг. достигнуто крупное положительное сальдо торгового баланса, а валютные запасы страны заметно возросли. Наряду с неработающими или плохо работающими предприятиями практически в каждой отрасли появились высокоэффективные предприятия, производство на которых в условиях общего спада постоянно росло. Даже характер самогоспадав 1995–1997 гг. приобрел в известном смысле положительный оттенок. Он стал определяться не распадом прежних межреспубликанских и внутрисэвовских связей, а спросом. Спад производства вызывался в значительной мере нарастанием неплатежей. В 1992 г. всплеск неплатежей удалось погасить за счет учета взаимной задолженности. Но с 1993 г. неплатежи стали расти вновь и в 1997 г. составили почти 770 трлн руб., в том числе свыше 50 трлн руб. в бюджетной сфере.

В 1993 г. розничный товарооборот в реальных ценах увеличился на 2 %, реальные доходы населения – на 16 %. В 1994 г. эта тенденция продолжилась: их рост составил соответственно 0,1 и 12 %. Улучшилась общая ситуация на потребительском рынке. В 1995 и 1996 гг. спад производства продолжался, но темпы инфляции уменьшились. В 1997 г. произошел перелом: спад производства прекратился, появились реальные возможности для инвестиций. Похоже, что экономика дефицита, экономика недостач, порожденная «реальным социализмом» с его централизованным планированием и пренебрежением к платежеспособному спросу, осталась позади. Впереди, казалось, нормальный рынок, где все определяется соотношением спроса и предложения и откуда идут сигналы производителю, что производить и по какой цене продавать. Однако 1998 г. привел к иным результатам. Была допущена серьезная стратегическая ошибка в курсе реформ, связанная с отказом страны от взятых на себя долговых обязательств и девальвацией рубля, дефолтом.

Но самое главное: удалось избежать страшных предсказаний, которые сыпались (и еще сыпятся!) как из рога изобилия из уст представителей оппозиции, а именно предсказаний неизбежного распада России, гражданской войны, голода, страшного неурожая, гигантской безработицы, социального взрыва и т. д.

В целом можно выделить 4 этапа в развитии российских экономических реформ после 1992 г.

Первый этап: 1992–1994 гг. Это этап кризисного развития, отличавшийся большим спадом производства, особенно инвестиций. Составляющие спада: быстрая демилитаризация экономики и резкое сокращение военного производства, прекращение производства товаров гражданского назначения, не пользовавшихся внутренним спросом, развал СССР и СЭВ, приведший к разрушению важных внешних для России рынков, и, наконец, нарастающие трудности, связанные с реальной системной трансформацией страны. Социальный мир в обществе нарушен не был, хотя за это пришлось заплатить уступками оппозиции. Цены не только выросли, но и стала меняться их структура, приближаясь к общемировой. Так, бензин

стал наконец стоить дороже лимонада, что не имело места в бывшем СССР. Тем не менее в 1993 г. инфляция оставалась на высоком уровне, что пагубно влияло на динамику инвестиций, поэтому в 1994 г. производство вновь резко сократилось. Для исправления положения в правительство временно вновь был приглашен Е. Гайдар.

Второй этап: 1994–1996 гг. Стала деформироваться нормальная рыночная инфраструктура, началось кредитование экономики по положительной процентной ставке (раньше она часто была отрицательной). В 1995 и 1996 гг. удалось серьезно ослабить инфляцию. Однако преодолеть спад производства правительство не смогло. Тем не менее во внешней торговле страны образовалось устойчивое положительное сальдо.

Третий этап: 1996–1998 гг. Главным стал вопрос о возобновлении экономического роста. Была заметно снижена, а затем практически побеждена инфляция. Уменьшена ставка рефинансирования Центробанка, появились первые признаки начинающегося экономического роста, на макроэкономическом уровне достигнута стабилизация. На передний план вышли проблемы реформ на микроуровне, прежде всего на уровне предприятий. Но в августе 1998 г. наступил дефолт, определивший переход к следующему этапу реформ.

Четвертый этап: 1999 г. – по настоящее время. Начался рост производства, поначалу вызванный дефолтом. Появился стимул к замещению импорта отечественным производством. Росту производства в России способствовал рост мировых цен на нефть и газ. В целом в 1999–2007 гг. ВВП страны вырос на 80 %, промышленное производство – почти так же, народно-хозяйственные капвложения – в 3 раза (1998 г. = 100).

Начиная с 2000 г. стали быстро расти реальные доходы населения. Экономика монетизировалась не столько путем роста денежной массы, сколько путем изживания бартера, неплатежей и взаимозачетов на путях совершенствования рыночной системы. Цетробанк ожил и стал накапливать золотовалютные резервы. Уже к концу 2000 г. они составили 36 млрд долл. (в августе 1998 г. – 10 млрд долл.), а в 2007 г. – свыше 500 млрд долл. Страна наконец-то обрела бюджетный профицит, продолжалось снижение темпов инфляции.

Тем не менее оппозиция продолжала свое наступление и требовала радикальной смены курса реформ. Чем объяснить непримиримость оппозиции правительственному курсу экономических реформ, разгул разнузданной критики с ее стороны?

Во-первых, ностальгией по старым советским временам, когда был великий Советский Союз, и жили мы лучше, и производство вроде бы не падало. «Я анализирую то, что есть и что было, – говорит философ-эмигрант, бывший советский диссидент А. Зиновьев, – и прихожу к выводу: та система власти и тот социальный строй, что существовали до 1985 года, были вершиной русской истории. Это оптимально. Если бы можно было к тому вернуться сейчас, это было бы величайшее благо» [70] .

Примерно туже удивительную мысль высказывает и российский экономист С. Губанов: «С точки зрения критериев конкурентоспособности потенциал советской модели наиболее высок, если сравнивать ее с государственно-капиталистической ступенью. Она вполне позволяет соединить в одно целое процесс увеличения производства товаров, сокращения издержек и повышения качества… В данном отношении советская модель намного опережала любую другую. Будущее принадлежит модели, аналогичной советской» [71] .

Другой экономист, Э. Васильев, считает, что «в действительности к своему главному достижению в сфере хозяйствования человечество пришло лишь недавно. Это достижение – централизованная плановая экономика, свободная от расточительной стихии рынка, ее общественно вредных критериев конкурентной борьбы производителей, от барьеров частного интереса. Это достижение было достоянием СССР и других социалистических стран…» [72] .

Приведенные цитаты показывают, что в нашем обществе открыто высказываются реваншистские предпочтения. Более того, многие высокопоставленные лица в чиновничьем аппарате порой тоже не скрывают свои антирыночные взгляды.

Глубинная причина столь серьезного и опасного положения заключается в том, что в стране не сформировался мощный средний социальный класс, кровно заинтересованный в сохранении реального реформаторского курса, в высокой национальной идее и цели, поддерживаемой большинством сознательного населения страны.