Мировая жила
Шрифт:
А ближе к вечеру, когда уставшее войско не только вымоталось от целого дня ходьбы, но и промокло насквозь, налетчики применили новый прием. Обстреляли из засады из луков, а затем вместо того, чтобы сбежать по своему обыкновению, несколько дикарей-северян самоубийственно кинулись из леса прямо в гущу походного строя. Перепуганные бойцы открыли пальбу. Пока подбежали капралы, пока сообразили, что к чему, на дороге уже валялись десятки пострелянных людей.
– Отставить стрельбу! Отставить стрельбу! – кричал один из капралов, - Это морок… это клятый морок!
Командору
– Ну как? – язвительно спрашивал его командор, - Отловил диверсантов? О-о, вижу, отловил. По самые гланды отловил… что ж ты сам-то там не сдох? А? Убил хоть одного?
– Никак нет, - капрал склонил повинную голову, - Не летят в них пули. Вы не поверите, но это так. Не летят и все.
– Как это не летят? – командор растерял весь напор и почувствовал себя оскорбленным, как бывает оскорблен человек, которого только что обокрали, - Может у тебя прибор самонаведения не исправен?
– В том-то и дело, кэп. Исправен, - капрал решился проявить осведомленность о принципе самонаведения. Хотя это считалось тайной, но в имперском войске, во всяком случае среди младшего командного состава, давно обо всем догадались, - На тех северянах нифрила нет… Настоев они, видать, не пивали. Как есть дикари.
Стрелу у раненого капрала извлекли, и командор распорядился выдать ему заживляющий и обеззараживающий настои. Хоть он и дурак, зато не трус. По мнению командора, именно такие и должны составлять костяк имперского войска. Вбить еще в эту скудоумную отважную башку войсковую дисциплину, и получится отличный малый командир. А то ведь отслужил полгода, себя мало-мальски проявил и получил капральские лычки. А нифрила-то ведь пока и не нюхал…
А еще после мучительных колебаний командор приказал поснимать с карабинов приборы самонаведения. Имперское командование конечно же просчитывало, что рано или поздно северяне догадаются, как наводятся имперские пули, и откажутся использовать нифрил.
Но даже по самым неблагоприятным расчетам, учитывающим немыслимое чутье северян, помноженное на удачу, отказ от нифрила, без которого сами северяне не представляли ведение войны, предполагался не ранее чем через полгода от начала военных действий. Командор еще не знал, что в битве на речной засаде те уже низвели самонаведение карабинов до полной бесполезности, когда крепили нифриловые монеты на древесные стволы, и в том сражении обошлись в сущности без потерь.
Не знал и потому посчитал, что уже ради этого ему стоит вернутся, доложить командованию, что враг осведомлен, как превратить самонаведение карабинов из преимущества в недостаток. Но при этом он понимал и другое, нарушив прямой приказ,
Командор даже малодушно подумал о том, чтобы подкинуть монету и предоставить выбор случаю. Но он вспомнил своего отца, который тоже был имперским командором, и отец ему как-то сказал: сынок, если не знаешь, как поступить, поступай в соответствии с приказом. И командор решил последовать отцовскому совету. Решил идти дальше…
Глава 20. Место встречи изменить нельзя
– Вот же гадье упертое! – Вася в сердцах ударил кулаком по раскрытой ладони, насупился, уставился на пламя костра.
Вернувшийся из разведки Макар доложил: потеряв за два дня пешего хода под сотню бойцов, имперцы переночевали и по-прежнему идут дальше. А еще рассказал, что они поснимали приборы самонаведения и даже устроили стрельбы по мишеням. Смотреть на эти стрельбы без смеха было невозможно, но и то уже показательно, имперцы хоть и дураки, но дураки не круглые и способные к обучению.
– И еще к стволам своим прикрепили штыки, - закончил Макар свой доклад.
Все ждали молча, что скажет Вася, но Вася угрюмо молчал, и тогда заговорил Аким, и вид при этом имел виноватый:
– Вась, ну посуди сам. Не перебьем мы их всех, хоть костьми устелись. Уже сегодня к вечеру они дойдут до той стоянки, где мы полусотню разбили. А там до крепости Фарадора даже с их скоростью одного дневного перехода хватит за глаза. И что добьемся?
– Очевидно, - мрачно и нехотя ответил Вася, не отводя взгляда от пламени костра, - Фарадор их раздавит. И чем меньше их останется, тем легче раздавит. Только что же нам теперь, отступиться?
– Вообще-то, - решил напомнить Макар, - Мы уже упокоили под сотню бойцов. К тому еще они сами мрут как мухи.
– Это нам повезло, - довод Макара Акима не убедил, - Второй раз они на морок не поведутся, глупостей делать не будут. Они вон и приборы наведения поснимали.
– Мозет им ессо раз засаду устроить на том зэ месте? – предложил Короток, - У нас на том холме узэ и схрон выкопан.
– На том холме полсотни трупов валяется, - Аким недовольно глянул на Коротка, - Ты, Мышонок, головой подумай, стал бы ты лагерь разбивать на месте побоища?
– А трупы мы можем убрать, - Вершок не упустил случая поддержать своего друга, - А следы снежком присыпет. Вон он как сыпет и сыпет.
– И ты туда же, - возмутился Аким, - Вы, дурьи головы, разум-то включите. Одно дело перебить полусотню олухов, ничего не ожидающих. Другое, когда их триста пятьдесят. И эти триста пятьдесят начеку!
– Уже триста, - поправил Макар.
– Чего?
– Я ж говорю. Они и сами мрут как мухи. Их уже чуть больше трехсот осталось.
– Макарка, ну хоть ты-то помолчал бы, - Аким махнул рукой и замолчал сам.
– Да я что… я так, - Макар уже пожалел, что влез со своим уточнением, но тут увидел, что на него внимательно смотрит Вася и решился досказать, что крутилось на языке, - А я вот знаете, что заметил? Они лагерь каждый раз разбивают точь-в-точь одинаково.