Мировой Ворон
Шрифт:
— Мы убивали всех Псов, попавшихся на пути, с тех самых пор как покинули Козз, — заметила Гвен. — Ваша стратегия не работает.
Рамазон чуть приподнял уголок губ в кривой усмешке. Мерзкая улыбка, слишком уверенная, чтобы быть пустой бравадой.
— Пока вы собирали своих жалких союзников, мы тоже не сидели сложа руки. Перед уничтожением Козза мы разместили двух погонщиков с их стаями возле Лейта. И когда наша кампания в Фелле завершилась, у нас в запасе остались силы. И эти Псы — шестьдесят тысяч солдат — выйдут вам в тыл в течение ближайшей недели.
Неужели
— Шестьдесят тысяч, — прошептал Бреннан и чуть ослабил хватку на мече.
— Не бойся, могучий Ястреб, — произнес каресианец. — Моя госпожа великодушна. Если твой король сдастся на ее милость, ему будет позволено возвратиться в Ро Тирис. А солдаты вернутся в свои дома. — Несмотря на уверенную улыбку, с посла градом струился пот. Очевидно, с мечом, прижатым к горлу, уверенность в победе была для него слабым утешением. — Если вы позволите мне отправиться в Вейр с сообщением о вашей капитуляции, вы все останетесь в живых. Если нет — вы должны знать, что не сможете победить.
Взгляд Ксандера метался по сторонам, будто он лихорадочно обдумывал, как поступить с шестьюдесятью тысячами воинов, атакующих его армию с фланга. Даганэй мрачно смотрел на каресианца, размышляя над его словами и поведением. Бреннан медленно оторвал меч от шеи каресианского посла. Саймон и Гвен переглянулись.
— Это все, что ты должен был сообщить? — спросила Гвен у Рамазона.
Черный воин выпрямился на стуле и медленно вытер пот с щеки.
— В Каресии страх — священное чувство. Похоже, я наслаждаюсь им. Но это действительно все, что я должен был передать.
Гвендолин убила его быстро — схватила за волосы и резко провела доккальфарским клинком по горлу. Она всадила лезвие поглубже, пока не проткнула трахею, и каресианец захлебнулся собственной кровью.
— Слушайте! — рявкнула она. — Даже если все, о чем он говорил, правда — что это меняет? Что это может изменить?!
— Три стоили десяти, — пробормотал Саймон, и все взгляды обратились к нему. — В Коззе… когда мы с королевой и Тиром Каланом бились с Псами в темноте и дымном тумане. И тогда мы втроем побеждали десятерых — а ведь мы все страдали от ран.
Гвен отпустила волосы каресианца, и его тело сползло на пол шатра.
— Трое стоят десяти, — повторила она. — Мы лучше их — по доспехам, оружию, тактике, навыкам, боевому духу, и нам нечего терять — они уже называют нашу страну гребаными Землями Искривленного Древа.
Глава тринадцатая
Финиус
Рисунок был очень хорош. Финиус даже раскрасил траву и обозначил тени на стенах. На бумаге в его представлении Ро Хейл выглядел совсем иначе. В реальности это оказалась жалкая дыра, сотканная по большому счету из обломков серого камня и мерзкой погоды. Дождь, дождь, ветер, порывистый ветер, дождь, снег и опять дождь. Очень много дождя. Город вполне заслужил бы переименование в Ро Дождь.
— Что это? — спросил Винсент Стоголосый, тыкая в рисунок.
— Стены, придурок. Видишь? Нам нафиг не сдалась половина этих дурацких развалин, и мы из них построим стену. От Южного Стража на востоке и до моря на западе. И нам нужно обустроить каменоломни на севере.
— Высокая стена, — глубокомысленно заметил Винсент.
— Ага, — согласился Финиус.
Предел Сестер он представлял себе крепостью, воротами через построенную им стену.
— И нам нужно придумать для нее имя, — произнес Винсент. — Как насчет «Прихоть Винсента»?
— Как насчет «Стены мучительной смерти Винсента», придурок?
— Справедливо, — ответил тот. — Я просто предложил.
— Глупое предложение, — огрызнулся Финиус. — Иди кому другому его предложи.
— Мог бы и не повторять, — проворчал Винсент и вышел из полуразрушенного здания под дождь.
Как только он отошел подальше, на развалинах среди дождя показался чей–то внушительный силуэт. Он прыгал по мокрым камням, низко опустив огромную голову, а короткий хвост поджал между задними лапами. Добродушный из Белой Стаи решил остаться в Хейле. Он пока не сообщил причину своего решения, но Финиус надеялся через пару дней распознать что–нибудь осмысленное в его рычании и лае.
— Леди Бронвин тебя кормила? — спросил он и подал псу ладонь, чтобы тот ее обнюхал.
Пес казался чрезвычайно довольным жизнью. Он радостно вывалил язык и шумно дышал, похоже, совершенно не подозревая о страхе, внушаемом его размерами. Он не катался на спине, подставляя животик под почесывание, но Финиус мог отлично представить, как он это делает. Пес странным образом помогал всем вокруг успокоиться. Почему–то, когда рядом была собака, которую можно потрепать по холке, в сторону отходили и большие беды, и напряжение, и еще не выигранная война — оставались только улыбающийся человек и пес, отчаянно виляющий хвостом.
— Ты мне так всю репутацию испортишь, псина. Мои ребята привыкли к суровому капитану, который не тает от вида гончего пса–переростка.
Финиус глубоко вздохнул и сбавил шаг. Мозг у него соображал гораздо лучше, когда мысли шли методично и последовательно. Он свернул пергамент с рисунками и пошел прочь от внешней крепостной стены Хейла, а пес потрусил за ним. За спиной капитана пятьсот человек из Сумеречного Отряда разбирали разрушенные здания и помогали вернувшимся сюда остаткам Отряда Призраков обосноваться в подземных укрытиях. Его люди носили светло–синие плащи и с улыбкой встречали своего командира, никогда не спрашивая, откуда берутся его знания и мудрость. Они знали. Они просто знали.