Мировой Ворон
Шрифт:
— Прости, что позволил тебе сбежать, — ответил Далиан. — Мне просто хотелось, чтобы ты принял Джаа в свою душу и стал Черным воином, как и твой отец.
Хасим почесал в затылке, будто ему в голову пришла неожиданная мысль.
— Но я чувствую его, — прошептал он удивленно. — Возможно, это из–за тебя… но я чувствую присутствие Джаа! И он доволен мной! Я никогда раньше не ощущал чего–то подобного.
— Если ты чувствуешь его, значит, ты избранный, один из немногих, — заметил Далиан. — И ты не можешь отдыхать, пока существование Джаа висит на волоске. Я найду его избранника,
Бронвин ожидала от Хасима ехидного ответа или демонстрации надменного равнодушия. Но он просто уверенно кивнул. Что–то в нем изменилось. Каресианец впервые в жизни ощутил присутствие бога, а это чувство нельзя просто высмеять или отринуть.
— Мы снова встретимся, сын мой, — произнес Далиан. — Если мы выстоим — выстоит и Джаа. Мертвый Бог может заявлять права на земли и набирать сторонников, но мы сохраним жизнь Огненному Гиганту. — С теплой улыбкой тень слегка кивнула на прощание и растаяла в воздухе, будто скользнув в пространство между мгновениями.
С исчезновением Далиана померк и голубой свет, а Финиус бодро вскочил на ноги — он снова стал похож на ехидного гремлина.
— Можешь не благодарить, каресианец. Большим удовольствием было тебе помочь.
Хасим не слушал его. Он продолжал смотреть на то место, где стоял его отец, а в глазах его горели отблески далекого огня. Бронвин хотела протянуть к нему руку — но даже на расстоянии чувствовала, как пылает его кожа, и ощущала запах раскаленных камней.
Финиус снова уставился в пространство, обращаясь к нему так, будто разговаривал с кем–то невидимым.
— Правда? — спросил он. — А такое вообще возможно? — Он помедлил, будто что–то обдумывая. — Хорошо. Только не затягивай. У тебя почти ничего не осталось.
Он закрыл глаза — и резко откинул назад голову, будто его ударил внезапный порыв ветра. Руки и ноги у него начали подергиваться, а потом он распахнул глаза и посмотрел на Бронвин. Во взгляде его, внимательном и грустном, сквозила боль утраты.
— Бронвин! — Но это был не его голос. — У меня не осталось ни сил, ни времени. Я ухожу в пустоту, но должен сперва попрощаться с тобой.
— Бром?! — Она обхватила Финиуса за плечи. Через глаза ранена на нее с выражением любви и заботы смотрел ее брат.
— Я помню о тебе, сестра. И перед тем как уйти навеки, я хотел сказать, что очень тебя люблю.
— Где ты? Ты можешь вернуться, как отец Хасима?
Он улыбнулся — и на лице Финиуса проступило мальчишеское выражение Брома.
— Нет, — ответил он и сжал ее в крепких объятиях. — У нас больше не осталось силы. Мировой Ворон не может больше поддерживать существование тени. Мы использовали всю божественную энергию, отведенную нам, до последней капли. Бритаг существует, пока существуют его последователи, но Бромви, Черный Страж из Канарна, должен уйти. Прощай, Бронвин.
Девушка не отпустила его, даже когда брат с мучительным криком покинул тело Финиуса. Оно безвольно обмякло, и, если бы не подоспевший вовремя Хасим, Финиус грохнулся бы на пол. Бронвин и каресианец подняли его и положили на кровать, на то самое место, где несколько минут назад лежал Аль–Хасим.
—
С тех пор как Финиус уснул, Бронвин поцеловала Хасима уже дюжину раз, и с каждым разом он казался ей все более отстраненным, будто тоже уходил в бездну, куда отправился Бром. Но в случае с Аль–Хасимом девушка понимала: отныне он навеки привязан к Каресии и будет познавать свою новую веру. Он стоял на высокой башне крепостной стены Канарна и сосредоточенно смотрел на море, а на его лице отражалась напряженная умственная работа. Они с Бронвин стояли рука об руку и молчали. Герцогиня Канарна только что попрощалась с братом, а теперь должна была прощаться и с Аль–Хасимом. Ей пора задуматься о собственном жизненном пути, но вряд ли он уведет ее далеко от дома.
Финиус свернулся калачиком на их постели и глубоко заснул, не сказав им больше ни слова. Любовники вернулись в большой зал, а затем поднялись на башню со стороны гавани Канарна. Начиналось прозрачное утро, и сквозь перистые облака проглядывало ярко–голубое небо.
— Кессия? — спросила Бронвин тихо после нескольких минут молчаливого созерцания.
Хасим кивнул.
— Я не был там десять лет. Думаю, мне стоит возродить культ поклонения Джаа. Работа в подполье вполне соответствует моей изворотливой натуре.
— Значит, Принц Пустынь возвращается в Каресию. Мне уже жаль Мертвого Бога.
Хасим улыбнулся и на мгновение стал похож на себя прежнего.
— Вероятно, там тысячи людей, которые стонут под игом Искривленного Древа и будут не против альтернативного варианта. Каждый, кого я смогу вернуть в веру Джаа, — это кусочек силы, украденный у Мертвого Бога.
Девушка медленно обвила руками его шею и страстно поцеловала возлюбленного.
— Я не буду умолять тебя остаться, но я не хочу, чтобы ты отправлялся на смерть.
Хасим добродушно рассмеялся.
— За эти годы меня пытались убить множество раз, любимая. Каресианцы, ранены, кирины… но в основном люди ро. Возможно, мой отец передал мне свою удачу, или Джаа берег меня. Я чувствую его. В первый раз за всю свою жизнь я действительно ощутил его присутствие. И должен сделать все, что смогу.
Бронвин посмотрела ему в глаза и не заметила ни тени сомнения.
— Я понимаю, — шепнула она. — Но в Канарне ты всегда будешь желанным гостем.
— Бром хотел бы, чтобы ты осталась здесь, — произнес он, погладив ее по щеке. — Ты владеешь этим городом в не меньшей мере, чем он сам. Как и ваш отец.
— Я останусь, — согласилась Бронвин. — И я думаю, мне стоит поговорить с Владимиром Коркосоном о брачном союзе. Он один из немногих лордов ро, кто еще не сделал мне предложение. Если в нашем владении окажутся земли от Канарна до Дарквальда, мы сможем защищать нашу свободу немного дольше. Бритаг будет нашим покровителем, и возможно, мы даже вернем себе часть былого могущества.
Хасим насмешливо поднял брови.
— Бритаг — отличный выбор, а Владимир — хороший и добрый человек, но он слишком легко припадает к бутылке.