Миры Клиффорда Саймака. Книга 15
Шрифт:
— Было несколько, но очень давно. Они уже забыты. По крайней мере, мы так надеемся. Те давние скандалы заставили нашу гильдию осознать, насколько важна для нас безупречная профессиональная репутация. Для любой другой гильдии скандал — всего лишь обычный юридический процесс. Суд решит, кто прав, кто виноват, а потом все будет прощено и забыто. Но нам ничего не простят и не забудут; мы такого просто не переживем.
Норман Блейн почувствовал внезапный прилив гордости за свою работу. Гордости и удовлетворения, какие обычно испытывает человек, мастерски делающий свое дело. Он знал,
— Вы, похоже, очень преданный человек. У вас в гильдии все такие? — спросила она.
Опять издевка? Или просто ответная лесть? Он улыбнулся краешками губ.
— Преданные? Ну, не знаю. Мы просто не думаем об этом.
Он, конечно, немного покривил душой: всГе они порой об этом думали. Слов таких, естественно, никто не произносил, но мысль жила в душе у каждого.
И что самое странное, беззаветной преданности и профессиональной гордости ничуть не мешала ни свирепая конкуренция внутри Центра, ни безжалостный стиль руководства.
Взять, к примеру, того же Римера. Несмотря на солидный стаж работы, его не моргнув глазом отстраняют от должности. Это уже ни для кого не секрет, Центр просто гудит от слухов. Говорят, к увольнению Римера как-то причастен и Фаррис, и сам Лью Гиси. Называли и другие имена. А Блейна многие считали одной из вероятных кандидатур на вакантную должность. Правда, сам он никогда не лез в закулисную политику Центра: больно уж хлопотное это занятие. Его вполне устраивает нынешняя работа.
Хотя, что ни говори, а приятно было бы занять место Римера. Как-никак, повышение по службе, да и зарплата будет побольше. И может быть, тогда удастся уговорить Гарриет бросить репортерскую работу и…
Он оборвал свои мечтания и вернулся мыслями к женщине, сидевшей напротив.
— Вы должны четко осознать все последствия своего поступка, — сказал он. — Вы отдаете себе отчет, что проснетесь в совершенно чужом для вас мире? Вы будете спать, но планеты-то не остановятся, и развитие цивилизации, даст Бог, тоже. Изменится почти все: манеры поведения, мода, образ мышления, речь, представления о будущем. Мир обгонит вас, вы будете в нем старомодной чужестранкой.
В обществе возникнут проблемы, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Изменится система правления, обычаи, традиции. То, что для нас сейчас неприемлемо, может стать совершенно обычным, а то, что мы считаем естественным, сделается преступным и недозволенным. Все ваши друзья умрут…
— У меня нет друзей, — сказала Люсинда Сайлон.
Он пропустил ее реплику мимо ушей и продолжал:
— Я хочу, чтобы вы поняли: проснувшись, вы не сможете сразу окунуться в новую жизнь. Привычный для вас мир сгинет с лица земли задолго до вашего пробуждения. Вам придется пройти курс адаптации, а для этого понадобится время. Продолжительность курса будет зависеть в какой-то степени и от вас, но больше от того, насколько велики окажутся перемены в общественной жизни. Ведь мы не только обязаны ознакомить вас с самим
— Я все понимаю, — сказала она. — Я готова принять любые ваши условия.
Люсинда Сайлон не колебалась ни секунды, не обнаруживала ни малейших признаков нервозности или сожаления. Она была так же спокойна и невозмутима, как и в начале беседы.
— А теперь назовите мне причину, — сказал Блейн.
— Причину?
— Причину, побудившую вас заказать себе сон. Мы должны знать.
— Вы и ее будете проверять?
— Будем. Видите ли, мы должны быть абсолютно уверены. Вы даже не представляете, какие разные причины приводят к нам людей.
Он продолжал говорить, давая ей время собраться с мыслями и сформулировать причину. Чаще всего именно этот вопрос был самым трудным для клиентов.
— К нам приходят неизлечимые больные, — рассказывал он, — и мы заключаем с ними контракт не на какой-то определенный срок, а до тех пор, пока не будет, найдено лекарство от их болезни. Другие клиенты хотят дождаться возвращения своих близких из сверхсветовых космических полетов. А есть и такие, кто вложив капитал в какое-то дело, желает проснуться миллионером. Обычно мы стараемся их отговорить. Призываем на помощь экономистов, и те с цифрами в руках доказывают, что…
Она прервала его:
— Такой причины, как тоска, для вас достаточно?
Он записал «тоска» в графе «причина» и отодвинул
бланк в сторону.
— Вы можете подписать его позднее.
—- Я подпишу сейчас.
— Мы предпочли бы немного подождать.
Блейн крутил в руках карандаш, пытаясь разобраться: почему эта клиентка вызывает в нем такую настороженность? Что-то с Люсиндой Сайлон было не так, но что — хоть убей, непонятно. Он был уверен, что в конце концов докопается до истины, благо опыт работы с клиентами у него — дай Бог каждому.
— Если желаете, — сказал он, — мы можем обсудить сновидение. Обычно мы не делаем этого сразу, но…
— Давайте обсудим, — согласилась она.
— Сновидение заказывать вовсе не обязательно. Некоторые клиенты предпочитают сон без сновидений. Только не подумайте, будто я что-то имею против сновидений: наоборот, часто они клиентам только на пользу. Но и в простом сне вы не будете ощущать течение времени. Час или век пролетят для вас как одна секунда. Вы заснете и тут же проснетесь — вот и все…
— Я хочу сновидение, — сказала она.
— В таком случае мы будем рады предложить вам свои услуги. Вы можете сказать, какое сновидение вам бы хотелось?
— Спокойное. Спокойное и приятное.
— Никаких приключений, потрясений?
— Совсем чуть–чуть, чтобы не завянуть от скуки. Но, пожалуйста, что-нибудь поизящнее.
— Может быть, светское общество? — предложил Блейн. — Такое, знаете, где придают огромное значение манерам.
— И, если можно, безо всякой конкуренции. Чтобы никто никого не пихал локтями.