Миры Клиффорда Саймака. Книга 15
Шрифт:
А еще из головы не выходил встреченный утром на автомобильной стоянке человечек. Вот липучка! Так вцепился в лацканы плаща, что Блейну еле удалось его стряхнуть. И еще он думал о том, что вечером у него свидание с Гарриет Марш.
И вдобавок ко всему — эта женщина, сидящая за столом напротив.
Хотя при чем тут она? Глупо смешивать ее с собственными проблемами, которые теснятся в голове, как бревна на лесосплаве. Никакого отношения она к ним не имеет — просто не может иметь.
Люсинда Сайлон, значит. Что-то в самом имени и в интонации — певучей, намеренно подчеркивающей его
— Вы из Развлечений? — Он задал вопрос небрежно, как бы между прочим. Каверзные вопросы надо задавать умеючи.
— Нет. С чего вы взяли? — удивилась она.
Прислушиваясь к тону голоса, Блейн не уловил ни малейшей фальши. Она заметно польщена и обрадована его предположением, и это вполне естественно. Так реагируют почти все клиенты: приятно, когда тебя, пусть даже по ошибке, принимают за члена легендарной гильдии Развлечений. Что ж, польстим ей еще немножко, нас не убудет.
— Я готов был поклясться, что вы из Развлечений. — Он пристально следил за выражением ее лица, не оставляя, впрочем, без внимания и другие приятные глазу детали. — Мы тут наловчились разгадывать людей с первого взгляда. Мы редко ошибаемся.
Она даже глазом не моргнула. Никакой реакции — ни смущения, ни испуга. Медового цвета волосы, синие, как китайский фарфор, глаза, молочно–белая кожа — на нее хотелось посмотреть еще раз, чтобы убедиться в ее реальности.
Да, такие клиенты у нас бывают не часто, подумалось Блейну. У нас в основном старые, больные, разочарованные. Те, кто отчаялся и потерял надежду.
— И все же на сей раз вы ошиблись, мистер Блейн, — сказала она. — Я из Просвещения.
Он записал в блокноте: «Просвещение», — и сказал:
— Наверное, это из-за имени. Красивое у вас имя, и запоминается легко. Мелодичное. Хорошо звучало бы на сцене. — Он оторвал взгляд от блокнота и добавил, улыбаясь (заставляя себя улыбаться, несмотря на растущее внутреннее напряжение): — Хотя, конечно, дело не только в имени.
Она не улыбнулась в ответ, и Блейн встревожился: неужели он ляпнул какую-то бестактность? Он быстро прокрутил в уме свои реплики и решил, что был вполне корректен. Бестактного человека не назначат начальником Фабрикации. На такой должности надо уметь обращаться с людьми — и он, Блейн, умеет. И собой управлять тоже надо уметь: управлять выражением лица, когда говоришь одно, а думаешь совсем о другом.
Нет, его слова были комплиментом, и совсем даже неплохим. Она должна была улыбнуться! Но не улыбнулась. Что за этим кроется? Или не кроется ровным счетом ничего — просто его собеседница умна, вот и все. Норман Блейн не сомневался в том, что Люсинда Сайлон умна — и к тому же поразительно хладнокровна. Таких клиентов у него еще не бывало.
Хотя само по себе хладнокровие не такая уж и редкость. Некоторые приходят сюда по трезвом размышлении, прекрасно осознавая, на что идут. А другие просто сжигают за собой все мосты.
— Вы хотите заказать сон? — спросил он.
Она кивнула.
— И сновидение?
— И сновидение, — подтвердила она.
— Надеюсь, вы все тщательно взвесили. Вы, разумеется, не пришли бы к нам, если бы у
— Я все взвесила, — сказала она. — И у меня нет никаких сомнений.
— Но время у вас тем не менее еще есть. Вы имеете право передумать даже в самый последний момент Пожалуйста, не забывайте об этом.
— Я не передумаю.
— И все же мы предпочитаем исходить из того, что вы можете это сделать. Вас никто не отговаривает, просто мы хотим, чтобы вы как следует уяснили: вы вольны в своих решениях. У вас нет перед нами никаких обязательств. Как бы далеко ни зашел процесс, вы ничего нам не должны. Даже если сон будет сфабрикован и оплачен и вы уже войдете в хранилище, вы и тогда имеете право отказаться. Мы уничтожим ваш сон, вернем деньги и ликвидируем все записи. Словно вы к нам никогда и не обращались.
— Я все поняла.
— Ну, раз поняли, тогда продолжим.
Он взял карандаш, записал ее имя и классификацию на бланке–заявке.
— Возраст?
— Двадцать девять.
— Замужем?
— Нет.
— Дети?
— Нет.
— Ближайшие родственники?
— Тетя.
— Имя?
Он записал имя, а также адрес и классификацию тети.
— Другая родня есть?
— Нет.
– — Ваши родители?
Родители давно умерли, сказала Люсинда Сайлон. Она единственный ребенок в семье. Она продиктовала имена родителей, их классификацию, возраст, последнее место жительства, место погребения.
— Вы все это проверяете? — спросила она.
— Мы проверяем абсолютно все.
Тут клиенты — даже те, кому нечего было скрывать, — обычно начинали нервничать и лихорадочно рыться в памяти, пытаясь выкопать из ее глубин какой-нибудь давно забытый проступок, который при проверке может заставить их устыдиться или даже помешает заключению договрра.
Люсинда Сайлон была совершенно спокойна. Просто сидела и ждала следующих вопросов.
Норман Блейн их задал: номер ее гильдии, номер удостоверения, непосредственный начальник, дата последнего медицинского обследования, физические и психические заболевания или отклонения и прочая, и прочая, все житейские подробности.
Закончив, он положил карандаш.
— По–прежнему никаких сомнений?
Она помотала головой.
— Я так настойчиво возвращаюсь к этому вопросу, — пояснил он, — только потому, что хочу убедиться, что вы пришли к нам сознательно и добровольно. Иначе наша гильдия потеряет легальный статус. И, кроме того, это вопрос этики…
— Я понимаю, — сказала она. — Мораль у вас на высоте.
Это что — ирония? Если да, то весьма тонкая. А может, она и правда так считает? Ладно, замнем для ясности.
— Безусловно, — сказал он. — А как же иначе? Чтобы выжить, нашей гильдии необходимо придерживаться самых высоких моральных принципов. Вы на долгие годы отдаете нам на хранение свое тело. Больше того, в каком-то смысле вы отдаете нам и свое сознание. В процессе работы мы узнаем множество интимных подробностей вашей жизни. Чтобы продолжать заниматься своим делом, мы должны завоевать абсолютное доверие не только клиента, но и всего общества в целом. Малейший намек на скандал…
— А что, скандалов у вас никогда не бывает?
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
