Миры Клиффорда Саймака. Книга 1
Шрифт:
— Конечно, — ответил он спокойно. — А теперь слушайте внимательно: вот что мы сделаем…
Глава 46
Ева Армор сидела за столиком во дворе. Она порывисто встала и протянула руки навстречу Саттону. Саттон прижал ее к себе, нежно поцеловал глаза и волосы.
— Ну вот, — сказал он. — Это то, чего мне миллион раз не хватало все это время…
Ева радостно рассмеялась.
— Неужели миллион?
— Сжатие времени, — подсказал Геркаймер, улыбаясь. — Он пробыл
— О! Эш, это так ужасно! Саттон усмехнулся.
— Ну, не то чтобы очень ужасно. У меня был десятилетний отпуск, скажем так. Десять лет тишины и покоя. Я там, друзья мои, на ферме работал. Сначала, правда, было тяжеловато, но потом — ничего, даже улетать не хотелось, представьте себе!
Он подвинул стул для Евы и сам сел рядом.
Они принялись завтракать. Яичница с ветчиной, жареный хлеб, мармелад, крепкий черный кофе. В ветвях деревьев над их головами щебетали птицы. Над цветами клевера на лужайке жужжали пчелы.
— Как тебе мой дом, Эш? — спросила Ева.
— Восхитительно! — отхлебнув большой глоток кофе, ответил Саттон и, немного поколебавшись, добавил: — Вчера я был у Тревора. Он меня, так сказать, поднял на вершину и показал всю Вселенную.
Ева кашлянула, и Саттон быстро оторвал взгляд от чашки. Геркаймер, не донеся вилку до рта, застыл.
— Что это с вами? — спросил Саттон, недоумевая. — Вы что, не верите мне?
Он знал ответ. Можно было и не спрашивать. Конечно, они ему не доверяли. Он мог предать их. Да, он мог и книгу написать так, что человечеству будет дарована исключительная судьба. Переубедить их, заставить полностью довериться ему было почти невозможно.
— Эш, — сказала Ева осторожно, не глядя в его сторону, — ты… отказался?
— Мы расстались с Тревором, условившись, что, если я захочу возобновить разговор, я вернусь. То есть… я так не сказал… Это он почему-то уверен, что я приду. На прощание он послал меня на все четыре стороны… биться головой о стену.
— Вы все обдумали, сэр? — поинтересовался Геркаймер.
Саттон помотал головой, покрутил чашку на блюдце.
— Да нет… Не то чтобы я успел многое обдумать. Я хочу сказать, что не сидел, не ломал голову над всем, что он там мне наговорил, если ты это имеешь в виду. Может, он от меня чего-нибудь и добился бы, будь я просто человеком. А я, честно говоря, и сам не знаю, много ли во мне осталось человеческого.
— А что тебе вообще известно обо всем этом, Эш? — мягко спросила Ева.
Саттон потер пальцами подбородок.
— Ну, вроде бы довольно много… Я знаю, что идет война во времени и почему она идет. Кроме того, я кое-что узнал о себе. У меня — два тела и два разума. Я знаю о некоторых своих исключительных способностях, и я почти уверен, что это еще не все, что кое-что у меня есть в запасе. Я как бы все время учусь. И каждый новый навык дается с трудом…
— Мы не могли рассказать тебе всего, — сказала Ева. — Все было бы слишком просто, если бы мы сразу все рассказали.
— Да. Помню. После того, как я застрелил Бентона в заведении Зага. Ты тогда сказала, что наблюдаешь за мной уже двадцать лет.
— А еще, вспомни, я была маленькой девочкой в измятом фартучке. Ну, когда ты рыбу ловил. Помнишь?
Саттон изумленно взглянул на Еву.
— Так ты знала об этом? Я-то думал, это просто фрагмент из заказного сна…
— Это указание, — пояснил Геркаймер. — Чтобы вы поняли, что она — друг. Как будто вы ее давно знаете. Чтобы поверили, что она — друг.
— Но это же было во сне!
— Это был сон, подаренный Загом, — сказал Геркаймер. — А Заг — наш товарищ. Его раса тоже выиграет много, если человечество не станет единоличным владельцем Судьбы.
— Тревор чересчур самоуверен и даже не пытается это скрыть. У меня до сих пор стоит в ушах его презрительный голос: «Идите на все четыре стороны и можете биться головой о стену, сколько влезет!»
— Он просто видит в тебе обычного человека, — предположила Ева.
Саттон покачал головой.
— Не думаю. Скорее у него есть какая-то козырная карта, какой-то план действий, о котором мы не подозреваем.
— Что-то тут не то, сэр, — тихо проговорил Геркаймер. — На самом деле война ведется не так уж активно с нашей стороны. Если бы мы стремились к победе, нас бы давно уже раздавили.
— Если бы мы стремились к победе?.. Что-то я не понял…
— Дело в том, что нам не нужна победа, сэр, — объяснил Геркаймер. — Мы осуществляем только сдерживающие действия. Мешаем Ревизионистам портить вашу книгу, хотим, чтобы она осталась такой, какой вы ее написали… то есть напишете.
Саттон понимающе кивнул.
— Понятно. Но вот Тревору-то нужна только победа. Ему нужно во что бы то ни стало изменить первоначальный вариант. Либо я должен, по его словам, вообще не писать того, что задумал, либо должен перекроить все таким образом, чтобы андроиды поверили каждому слову.
— Вы правы, сэр, — согласился Геркаймер. — Для него победа означает только одно: завладеть идеей Судьбы и наделить особой, исключительной Судьбой человека и только человека!
— Именно это ему и нужно, — добавила Ева. — Не сама идея Судьбы (потому что ни один человек не поверит в нее так, как поверит андроид), ему нужно, чтобы люди уверились в своей исключительности до такой степени, что не успокоились бы, пока не завоевали всю Вселенную.
— До тех пор, пока мы в силах противостоять Тревору, — подчеркнул Геркаймер, — мы можем считать, что победа за нами. Но равновесие так зыбко, что малейшая оплошность с той или другой стороны… Нам необходимо новое оружие. Только это может принести настоящую победу.