Миры Клиффорда Саймака. Книга 1
Шрифт:
— Как бы там ни было, раса останется человеческой, — возразил Саттон.
— Наша численность растет очень медленно, — сказал Тревор. — Мы — древнейшая раса, родом из пещер, от каменного топора… Мы рожаем в муках, И те, кто понятия не имеет об этих муках, хотят предложить нам зачеркнуть всю нашу историю!
Одна винтовка, сказал я. Но я ошибся. Винтовок будет много. Миллионы. И с их помощью Судьба будет спасена, спасена для всех, кто живет на свете, для всех, кто будет жить миллионы лет спустя!
— Надо полагать, —
— Вы нужны мне, — сказал Тревор, — чтобы выяснить, где находится Колыбель…
— Чтобы вы ее разрушили, — закончил Саттон.
— Это спасет человечество, — сказал Тревор. — Настоящее, древнее человечество.
— И вам кажется, — продолжал Саттон, — что все люди как один должны сейчас сомкнуть ряды, не так ли?
— Если в вас осталась хоть капля человеческого, — тихо сказал Тревор, — вы должны сейчас быть с нами.
— Было время, — сказал Саттон, — давно, когда люди еще не летали к звездам… Тогда им казалось, что выше и разумнее их нет никого. Но теперь не те времена. Теперь известно, что в Галактике есть цивилизации не хуже нашей.
— Но ни одна цивилизация не может быть враждебна по отношению к себе самой, — вспыхнул Тревор.
— Можете считать меня предателем, — спокойно ответил Саттон. — Может, я чего-то не понимаю, но мне все-таки кажется, что Судьба выше человечества.
— Вы хотите сказать, что отказываетесь помочь нам?
— Не только отказываюсь, — ответил Саттон, — но буду бороться против вас И говорю вам об этом прямо, чтоб вы знали. Так что, если вам угодно меня прикончить, Тревор, сейчас для этого самое время. Потом будет поздно.
— Да какой мне, черт подери, смысл вас убивать! Мне нужны слова, которые вы напишете! Плевать я хотел на вас и на андроидов ваших! Не хотите сами — повторяю для тугодумов — мы без вас перепишем вашу книгу, перепишем так, как нужно нам. И именно такой ее прочтут все летучие и ползучие твари, которых вы так обожаете. Нет, в Божьем мире не будет ничего и никого, сравнимого с Человеком! — Тревор смерил Саттона презрительным взглядом. — Я ухожу, Саттон. Но запомните, ваше имя будет вписано черными буквами в историю Человечества. Оно станет символом зла, им будут пользоваться, как проклятьем.
Саттон не пошевелился.
Тревор выругался, встал и зашагал прочь, но вдруг остановился и обернулся. Он говорил шепотом, но слова его точно иглы вонзались в сознание Саттона.
— Умойся, — шептал Тревор, — смой пудру, сними пластырь и клеймо, — человеком ты уже никогда не будешь, Саттон.
Он повернулся и пошел к шоссе. А Саттон смотрел ему вслед и понимал, что спиной к нему повернулся не только Тревор — все человечество.
Глава 50
Горела только одна лампа в углу комнаты. Портфель лежал на письменном
— Ты вернулся, — сказала она, — за своими записками. Я их приготовила.
Саттон застыл у порога.
— Нет, Ева, сейчас дело не в записках. Позже они понадобятся мне. Но сейчас дело не в этом. Помнишь, утром я сказал про оружие? Ну, что у меня есть оружие, но оно в одном экземпляре и что с одной винтовкой войны не выиграть?
— Я помню, Эш.
— Ну так вот: винтовок может быть много. Очень много. Сколько угодно.
Она медленно приблизилась к Эшеру.
— Ева, я на вашей стороне, — сказал он просто. — Вечером я виделся с Тревором, он проклял меня от имени человечества.
Она протянула руку и нежно притронулась к его щеке.
— Эш… — сказала она шепотом, — ты смыл клеймо… Ты снова Эш…
Он кивнул.
— Мне хотелось снова стать человеком… Кое о чем я догадывался, он рассказал мне остальное. Про андроидов, у которых нет метки на лбу.
— Да, мы используем их в качестве шпионов, — просто сказала Ева. — Кое-кто из них работает в департаменте Тревора. Он пребывает в полной уверенности, что они — люди.
— А где Геркаймер? — неожиданно спросил Саттон.
— Его здесь нет, Эш, — ответила Ева и отвела взгляд. — Он не мог здесь оставаться после того, что произошло во дворе.
— Да, конечно, я понимаю. Ева, мы, люди — такие подонки!
— Садись, Эш. Вот здесь, садись. Ты говоришь так странно, что мне страшно! — Он сел. — А теперь рассказывай, что произошло, — потребовала она.
Но он заговорил о другом.
— Я весь день думал о Геркаймере. Все время, пока разговаривал с Тревором. Я ударил Геркаймера, ударил сегодня, ударил бы и завтра, если бы он сказал мне то же самое. Это в крови у людей, Ева. Мы пробивали себе дорогу с таким трудом. Каменным топором, ружьями, атомными бомбами, и…
— Прекрати, слышишь, — одернула его Ева. Он удивленно взглянул на нее.
— Мы — люди… А Геркаймер? Разве он не человек? Он — человек, которого сделали люди. Робот может сделать другого робота, и все-таки это будет робот, правда? Человек создает другого человека, и они оба — люди!
— Прости, Ева, — сконфуженно пробормотал Саттон. — Это Тревор мне голову заморочил. Он боится, что андроиды победят и настоящих людей вообще не останется; что исчезнет древнее, истинное человечество.
— Эш, — сказала Ева, ласково прикоснувшись к его щеке, — ты бьешься над проблемами, которых не решить тысяче поколений. Что в этом толку?
Он покачал головой.
— Я понимаю — толку никакого. Все так. И тем не менее, это не дает мне покоя. Когда-то все казалось таким ясным и простым. Я написал бы книгу, Галактика прочла бы ее, приняла бы и поняла, и все было бы хорошо!