Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)

Бессонов Алексей Игоревич

Выходя из зала, Андрей краем глаза увидел, как с ним разговаривают адвокаты

компании. Лицо судьи Додда было мрачным.

 

 - Пресса у нас самая благоприятная, - говорил Даль в автомобиле, который

вез их на заседание.
– А Блиновым, как мне кажется, уже заинтересовались

следователи военной прокуратуры. Но это еще не все... видели бы вы лицо

сенатора Момбергера Шэттак уже готовит тезисы моей речи. Их законопроект

провалится на первом же

чтении. Теперь вся эта дрянь, которая полезла из

своих щелей после войны, не получит и тени шанса. Мы не отдадим им ни кроны!

А вы знаете, док, - повернулся он к Огоновскому, - с вами хотят увидеться

представители целой кучи ветеранских организаций.

 - Это еще зачем?

 - Ну, обычно в таких случаях избирают почетным членом... да и вам,

наверное, будет приятно пообщаться с людьми.

 - Но я еще не политик, сенатор.

 - А вы не зарекайтесь. Скажу по секрету, Шэттак хочет с вами серьезно

поговорить.

 - Вальтер!
– взмолился Огоновский.
– Я врач, я просто врач, поймите же вы

это наконец! Моя работа - лечить людей. Лечить, а не вкручивать им всякую

ахинею.

 Даль довольно расхохотался и подмигнул хмурому с утра Бэрдену.

 - Но уж наш Олли, я надеюсь, не упустит свой шанс, а?

 - Все весьма относительно, сенатор, - кисло отозвался шеф-попечитель. -

Пока я вижу только то, что влип в порядочную историю. Вы понимаете, что этим

процессом мы лишили планетарную администрацию огромных денег?

 - Пусть кто-нибудь только попробует вас тронуть, дружище! Старик Шэттак

мигом надерет им всем задницы.

 Шэттак ждал их у входа в здание суда.

 - Сегодня будет вынесен приговор, - объявил он, рассеянно подбрасывая

свою мягкую серую шляпу.
– Хотя для нас это уже не имеет ровным счетом

никакого значения. Послушайте, Вальтер, - прежде чем все это начнется... я

разговаривал с Ланрезаком...

 Отмахнувшись от репортеров, Андрей прошел в зал и уселся на свое место.

Его уже тошнило и от этого процесса, и от всей этой политики, винтиком

которой он вдруг оказался. Конечно, он все понимал с самого начала... Он

понимал, что Даль непременно увидит в этом деле прекрасную возможность

поднять ставки своей партии, он даже рассчитывал на то, что сенатор

превратит процесс в показательное шоу, которое разрушит планы "Элмер Хиллз"

и надолго отпугнет от Оксдэма всех остальных, но все же погружение в эти

дебри политических интересов, сделок и конфликтов изнурило его настолько,

что он начал мечтать о том, как бы удрать домой, не дожидаясь окончания

мучений. Огоновский никогда не обладал

настоящим тщеславием, на фундаменте

которого и строятся карьеры, ему никогда не были интересны переплетения

интриг и закулисная борьба, являющаяся сутью любой политики.

 Сейчас, глядя на Даля, он поражался, насколько изменился его старый

боевой товарищ. Начавший политическую карьеру по настоянию старых друзей,

бывший генерал стремительно вошел во вкус, и даже глаза его обрели хоть и

упрятанную, но все же заметную хитринку, характерную для начинающих

интриганов.

 Зал наполнялся людьми. Вот прошествовал к своему месту прямой, как столб,

Хатчинсон, вот адвокаты подвели к столу Блинова с темными кругами под

глазами. Ему Андрей не завидовал Хатчинсон выкрутится и в худшем случае

сменит место работы, а вот туполобый начштаба, возмечтавший подзаработать,

умудрился задеть самую неприятную, самую болезненную мозоль в душах

избирателей. Война закончилась чуть больше года назад; Конфедерация потеряла

почти четверть населения - и тут вдруг появляется некий лейтенант-полковник

Блинов, всю эту войну просидевший в тихой и жирной базе, который в голос

поносит увешанных крестами ветеранов!

 Судья занял свое место за кафедрой, огляделся по сторонам и хрястнул по

столу молотком.

 - Слово предоставляется защите!
– грозно повелел он.

 Андрей поднял голову. Один из адвокатов компании выбрался из-за своего

стола и торжественно произнес: - Леди и джентльмены! Мы много слышали о

преступлениях, совершенных моими подзащитными. Свидетельства против них

неопровержимы, и мне не остается ничего другого, кроме как признать

неоспоримую виновность этих людей. Но я хотел бы сделать одно заявление...

Леди и джентльмены, господин судья1 Много слов было сказано об уважаемых

людях, выступающих на стороне обвинения. Много... но вся ли правда о них

прозвучала здесь, в этом зале, в котором, - реверанс в сторону судьи, -

должна быть установлена пресловутая истина?

 Андрей увидел, как недоуменно зашевелился сидевший в задних рядах Шэттак.

 - Нет, леди и джентльмены! В интересах истины мы должны услышать правду о

людях, громогласно обвиняющих моих подзащитных в совершенных ими

преступлениях. Я прошу привести к присяге свидетелей защиты!

 Даль завертел головой. Смотревший в зал Андрей увидел, как приставы

вводят Коннора, Бренду и... он задохнулся от ужаса - Ханну!

 "Что это еще за чертовщина?
– читал он в глазах Даля. - Что они еще