Миры Пола Андерсона. Том 22. Сломанный клинок. Дети морского царя
Шрифт:
— Но ничто другое нам не поможет! — завернув обломки клинка в свой плащ, он сунул их под мышку. — Пойдем.
Лия неохотно довела его до лестницы.
— Осторожнее, — предупредила она. — Мы наверняка с кем-нибудь столкнемся. Говорить буду я.
— Зачем подвергать себя опасности? Или ты бежишь со мной?
Эльфиянка повернулась к нему:
— Ты боишься за меня?
— Разумеется, как за весь Альвхейм.
— А… за Фреду?
— Фреда для меня дороже всего на свете, дороже эльфов, богов и людей, вместе взятых. Я люблю ее.
Румянец на
— Не стоит за меня бояться, — сказала она. — Я всегда сумею убедить Вальгарда, что ты околдовал меня и принудил пойти с тобой.
На верхней ступеньке лестницы маячила фигура стражника.
— Стоять! — гаркнул тролль, едва завидев их.
— Ты смеешь приказывать своему князю? — ледяным тоном осведомилась Лия.
Тролль попятился:
— Прости, господин… я… ты проходил мимо совсем недавно…
Они вышли во двор. Скафлок уверен был, что обман вот-вот раскроется. Бежать, бежать отсюда! Лишь могучим усилием воли удалось ему сохранить наружное спокойствие.
Воинов во дворе было немного. На востоке уже занималась заря. Было очень холодно.
Лия жестом велела отпереть западные ворота замка. Тролли повиновались. Эльфиянка заглянула в глаза Скафлоку.
— Дальше ступай один, — проговорила она. — Ты знаешь, что делать.
— Да вроде бы, — ответил он. — Мне нужно найти великана Болверка и заставить его выковать меч заново.
— Болверк… Его имя означает «злодей»… Я начинаю догадываться, что это за клинок и почему до него не осмелится дотронуться никто из карликов. — Лия покачала головой. — На твоем лице, Скафлок, я читаю, что никакие бесы и демоны не остановят тебя, разве что смерть или отчаяние. Но подумал ли ты о своей драгоценной Фреде? — последние слова она произнесла с кривой усмешкой.
— Она не хочет расставаться со мной, — улыбка Скафлока исполнена была любви и гордости. Первые лучи солнца золотили его волосы. — Нас с ней не разлучить.
— Так-так. А где ты собираешься искать великана?
Лицо Скафлока посуровело.
— Я думаю пробудить мертвеца, — сказал он. — Имрик научил меня, как это делается. Им многое ведомо.
— Но ведомо ли тебе, что мертвые мстят тем, кто нарушает их сон? Устоишь ли ты против призрака?
— Я должен попытаться. Сдается мне, колдовство убережет меня.
— Тебя, может, и убережет, а… — Лия запнулась. — А если он отомстит тебе, погубив Фреду?
Его губы побелели.
— Она так тебе дорога? — тихо спросила эльфиянка.
— Да, — ответил он хрипло. — Ты права, Лия. Пускай лучше падет Альвхейм, чем…
— Подожди! Я хочу дать тебе совет. Но сперва я попрошу тебя об одолжении.
— Скорее, Лия, скорее!
— Скажи мне вот что. Если Фреда покинет тебя… погоди, погоди, не перечь… если она покинет тебя, что тогда?
— Не знаю. Я не могу представить себе такого.
— Может, вернешься с победой сюда? И вновь станешь эльфом?
— Посмотрим. Пока я ничего не знаю. Скорее, Лия!
Она улыбнулась и лукаво поглядела на него:
— Слушай же, Скафлок. Пробуди тех, кто рад
На мгновение юноша замер, потом бросил на землю клинок, схватил эльфиянку в объятия, прильнул к ее губам; подобрав меч, он пробежал через ворота и в следующий миг скрылся в лесу.
Лия долго смотрела ему вслед. Если ее догадка насчет клинка верна, значит, должно произойти то же самое, что случилось однажды в былые годы. Она рассмеялась.
Вальгарду доложили, что по замку бродит его двойник. Когда он приступил с расспросами к своей наложнице, та, дрожа как осиновый лист, пробормотала, что ее околдовали во сне и что она ничего не помнит. Однако на снегу остались следы, а потому на закате князь и его воины оседлали коней и пустились в погоню.
Фреда неотрывно глядела в ту сторону, где находился Эльфхьюк. Шла вторая ночь ожидания. Девушка замерзла так сильно, что перестала даже чувствовать холод. Эльфийские лошади не могли согреть ее, они ничуть не походили на тех теплых, добродушных животных, к которым она привыкла дома. Вспомнив о доме, она неожиданно остро ощутила свое одиночество: ей почудилось, будто на всем белом свете нет никого, кроме нее, лунного света и снега.
Она не смела плакать. Скафлок, Скафлок, жив ли он?
Поднявшийся ветер пригнал откуда-то тучи, они накинулись на луну, словно огромные черные драконы, и поглотили ее. Ветер завывал вокруг шалаша, в котором пряталась девушка, забирался внутрь, проникал под одежду. «Хой, хой! — восклицал он, швыряясь снежными зарядами. — Хой, хой!»
«Хой, хой!» — откликнулись тролльи рога. Фреда насторожилась. Страх кинжалом пронзил ее сердце. Тролли охотятся! А кого еще они могут ловить, как не…
Вскоре она услышала заливистый лай собак. О, эти псы — громадные, черные, свирепые! Фреда выбралась из шалаша, не замечая, что по щекам ее струятся слезы. Скафлок, милый Скафлок!
В непроглядной тьме она споткнулась о пень, чуть не упала, пнула его ногой, желая всей душой, чтобы он провалился в преисподнюю. Скафлок! Ох…
Луна на мгновение выглянула из-за туч, и в ее неверном свете Фреда различила высокую мужскую фигуру. Незнакомец, седобородый и седовласый старик, кутался в плащ, что крыльями развевался у него за спиной. В руке он сжимал копье. Из-под шляпы с широкими полями глядел один-единственный глаз.
Девушка судорожно вздохнула. С уст ее готов был сорваться призыв к Небесам, но старик заговорил раньше. Голос его был низким и звучным:
— Я не причиню тебе зла, наоборот, помогу.
Фреда опустилась на колени. Взор ее каким-то чудом достиг холма, на который взбирался утомленный Скафлок. Он был безоружен, псы троллей настигали его.
Видение померкло и исчезло. Она взглянула на старика.
— Ты Один, — прошептала она, — у нас с тобой разные дороги.
— Никто, кроме меня, не спасет твоего возлюбленного, ибо он язычник, — взгляд бога словно пригвоздил ее к земле. — Ты согласна заплатить мою цену?