Мишка, Серёга и я
Шрифт:
— Как ты насчет котангенсов? — спросил Серёга. — Приветствуешь?
— Ты зубы-то не скаль! — обиженно сказала Анна Петровна. — Вишь, чего выдумал! На мамашу кричать!
Когда мы с Серёгой вышли, я спросил его:
— Зачем ты связался с этой работой? Не получается с футболом? А то я вам помог бы. Ты не думай, — заторопился я, заметив, что Серёга хочет возразить, — мне деньги не нужны! Я просто так. По дружбе.
Серёга рассмеялся и сказал:
— Футбол — это что! Вы
— Верно, — сказал я, обрадовавшись. — Поможем.
Мы уже один раз помогали Серёге. Сегодня же условились пойти к нему снова. Маме я заранее сказал, что мы с Мишкой собираемся погулять. А то она не пустила бы меня. Ей не следовало знать, что я мою полы.
Я спешил сделать уроки, пока Мишка не пришел. Папа в соседней комнате читал газету, лежа на диване. Мама накрывала к чаю.
Когда в передней дважды продребезжал звонок, я крикнул ей:
— Открой, пожалуйста! Это за мной. — И принялся торопливо дописывать последние строчки.
Через минуту мама, возвращаясь из прихожей, громко проговорила:
— Проходи, проходи, Мишенька.
— Мишка, — позвал я, — давай сюда!
Мишка, плотно прикрыв за собой дверь, остановился на пороге. Он почему-то все время тер глаз носовым платком. Складывая тетради, я спросил:
— Попало что-нибудь?
— Да, — неопределенно ответил Мишка, — попало.
Когда он наконец опустил руку с платком, я увидел, что под глазом у него, меняя цвета, как хамелеон, набухал внушительный синяк.
— Где тебя угораздило? — поинтересовался я.
Мишка посмотрел на меня так, будто это я его ударил, но промолчал. Я пожал плечами и, усмехнувшись, проговорил:
— Кошка сдохла, хвост облез, кто промолвит, тот и съест.
Это была присказка, которой мы в детстве начинали игру в «молчанку».
— Ну и дрянь ты! — убежденно сказал Мишка.
Я оторопело взглянул на него.
— Комсомолец! Сам не справился, так шпану подговорил.
— Какую шпану? — спросил я изумленно.
— Такую. У вас во дворе.
Только теперь я догадался, что произошло. Очевидно, Мишка встретил во дворе Марасана. А тот еще во время разговора со мной пообещал: «Попадись они мне…»
Я почувствовал себя крайне неловко. Но в эту минуту вошла мама, держа поднос с чашками и конфетами. Увидев Мишкин синяк, она поставила поднос на кровать и сказала:
— Подойди-ка, Мишук…
Взяв в ладони Мишкину голову и внимательно рассмотрев синяк, она испуганно проговорила:
— Сильное кровоизлияние. Что это с тобой?
— Упал, тетя Лиза, — сказал Мишка с улыбкой.
Мама покачала головой и дернула Мишку за ухо.
— Зачем вы так бегаете? —
Пока мама разговаривала с Мишкой, я стоял в стороне и от нетерпения грыз ногти. Мне хотелось, чтобы она поскорее ушла и чтобы мы с Мишкой выяснили отношения.
Как только мы остались вдвоем, я спросил:
— С чего ты взял, что это я их подговорил?
Мишка разворачивал конфету, видимо размышляя, стоит ли мне отвечать.
— С того, — наконец сказал он, надкусывая карамельку, — что они мне заявили: «Вот тебе за Гарьку Верезина».
— Ну и что?
— Ну и то…
— Это еще не повод «дрянью» кидаться. Докидаешься!
Мишка усмехнулся и взял чашку с чаем.
— Слушай, — сказал я, — во-первых, никого я не подговаривал (это действительно было так. Говорил Марасан, а я только молчал. Уж если я сказал бы, то прежде всего про Серёгу). Во-вторых…
— Гарик! — позвала мама.
Я чертыхнулся и открыл дверь.
— Что еще?
— Возьми пирог.
— Никакого пирога я не хочу! — крикнул я и так стукнул дверью, что чашки задребезжали.
— Отвратительный ты человек! — брезгливо сказал Мишка, прихлебывая чай.
— Ах так! — взорвался я. — Тогда нечего тебе тут сидеть и пить мой чай. Убирайся вон!
Мишка удивленно посмотрел на меня и взял вторую конфету.
— Ты, может быть, не расслышал? — грозно спросил я и, распахнув дверь, проговорил раздельно и внушительно, так, чтобы услышали взрослые: — Пошел вон!
— Что случилось? — встревоженно спросила мама.
— Ничего особенного, — холодно ответил я. — Я предлагаю Михаилу убраться из моего дома.
— Это еще что такое?! — закричал папа, вскакивая с дивана и отбрасывая газету.
— Гарик, я спрашиваю: что случилось? — повторила мама.
— Мы поспорили, — объяснил ей Мишка, проходя мимо меня, как мимо стенного шкафа. — Я пойду.
— Никуда ты не пойдешь! — сердито проговорил папа.
— Тогда я уйду, — угрожающе сказал я.
— Что?
— Тогда я уйду, — раздельно повторил я, тоже повышая голос.
Папа выскочил в коридор и тут же вернулся с моими пальто и шапкой.
— Убирайся вон! — приказал он мне. — Можешь ночевать где угодно.
— Игорь, никуда ты не пойдешь, — воскликнула мама. — Игорь, немедленно извинись перед Мишей!
— Можешь извиняться сама! — закричал я.
Вырвав у отца пальто, я выбежал из квартиры. Уже внизу я услышал, как мама звала меня, как Мишка закричал: «Гарька, вернись, дурак!» — и бросился за мной по лестнице. «Не надо, Мишенька, — остановил его папин голос. — Остынет — сам вернется».