Мисс Кэрью
Шрифт:
— Это уже слишком! — в ярости воскликнул барон. — Вы принимаете меня за идиота или за слабоумного? Доброго утра вам, сэр, и я надеюсь, что никогда больше не увижу вашего лица!
Он яростно захлопнул за собой дверь и спустился по лестнице, оставив бедного фон Штейнберга совершенно подавленным и с разбитым сердцем.
— Проклятое золото! — воскликнул он, в гневе смахнув его на пол. — Что доставило тебя сюда и почему ты мучаешь меня!
Затем бедняга подумал об Эмме и о том, что его последний шанс упущен; он был так несчастен, что бросился на кровать и горько заплакал. Внезапно он вспомнил, что у барона имелась сестра в Лангеншвальбахе; она, возможно, поверила бы ему, заступилась за него! Он вскочил, решив немедленно отправиться туда;
Тем временем барон, багровый от ярости, вернулся в свой отель и рассказал все обстоятельства своей дочери. Но она не поверила в вину своего возлюбленного.
— Он игрок! — воскликнула она. — Это невозможно!
— Но я видел золото на его столе!
— Он говорит, что ничего об этом не знает, а он никогда в жизни не говорил неправды. И этот случай тоже рано или поздно получит свое объяснение.
— Но я видел, как он играл за столами!
— Это был кто-то другой, похожий на него.
— Ты поверишь в это, если увидишь его сама?
— Я сделаю это, отец мой, и я отрекусь от него навсегда. Но не раньше.
— Тогда ты убедишься в этом сегодня вечером.
Наступил вечер, и в залах было больше народу, чем обычно. В салоне устроили танцы; в переднем зале ужинали; игра, как обычно, шла в третьем зале. Барон фон Гогендорф присутствовал там со своей дочерью и несколькими друзьями. Они направились к столам, но тот, кого они искали, отсутствовал. Вокруг стола было достаточно нетерпеливых лиц — лица пожилых женщин, хитрых и жадных; лица бледных рассеянных мальчиков, едва ли достаточно взрослых, чтобы интересоваться какими-либо играми, кроме игр на школьной площадке; лица закаленных, хладнокровных, решительных игроков; лица девушек, молодых и красивых, и мужчин, старых и немощных. Странный стол, вокруг которого на равных встречаются молодость и красота, возраст, уродство и порок!
Внезапно в дальнем конце комнаты произошло какое-то движение; по залу прошелестел шепот; зрители расступились, игроки подвинулись, пропуская того, кто подошел и занял свое место среди них. Такое уважение проявляется только к тем, кто играет часто и по-крупному. Кто же был этот уважаемый игрок? Альберт фон Штейнберг.
Крик ужаса сорвался с бледных губ молодой девушки в другом конце зала. Увы! Это точно он! Он не слышит и не обращает внимания ни на что вокруг себя. Он даже не смотрит в ее сторону. Он принимает уважение окружающих как нечто само собой разумеющееся; он садится и достает из кармана золото и пачку банкнот; ставит крупную сумму; и начинает играть со всей хладнокровной дерзостью того, чья вера в собственную удачу непоколебима и кто является совершенным мастером игры. Кроме того, он довел свое самообладание до той точки, которая достигается только годами практики. Было восхитительно видеть его таким бесстрастным. Черты его лица были неподвижны и невыразительны, как у статуи; в непоколебимой серьезности его взгляда присутствовало что-то ужасное; сами его движения едва ли походили на движения человека, подверженного человеческим слабостям и человеческим эмоциям; а правая рука, которой он ставил на кон и сметал золото, была жесткой и бесстрастной, как у командора в «Дон Жуане».
Барон больше не мог сдерживать свое негодование. Оставив дочь с ее друзьями, он обошел столы и подошел к стулу молодого человека. Он уже был готов схватить игрока за руку, когда его собственную насильно схватили и удержали. Он обернулся и увидел знаменитого прусского врача, стоявшего рядом с ним.
—
— Но моя цель именно такова. Я собираюсь испортить ему игру, — этому беспринципному лицемеру!
— Вы убьете его.
— Чепуха!
— Я говорю совершенно серьезно. Взгляните на него. Он спит! Внезапное потрясение может стать причиной его смерти. Вы этого не видите, но это вижу я. Я изучаю это явление, и никогда не видел более примечательного случая сомнамбулизма.
Врач некоторое время продолжал вполголоса беседовать с бароном. Вскоре банк подал сигнал; игроки встали; столы закрылись на этот вечер; и граф фон Штейнберг, собрав свой огромный выигрыш, отодвинул стул и вышел из комнаты, пройдя рядом с бароном, но не видя его.
Они последовали за ним по улице к его собственной двери. Он вошел с помощью своего ключа и беззвучно закрыл за собой дверь. В его окне не было света, в доме никто не проснулся. Никто, кроме этих двоих, не видел, как он вошел.
На следующее утро, когда граф проснулся, он обнаружил на своем столе большую кучу золота, чем когда-либо прежде. Он с содроганием пересчитал их и получил сумму более 44 000 флоринов.
Снова раздался стук в дверь его комнаты. На этот раз он даже не пытался спрятать деньги; и когда барон и врач вошли, он был слишком несчастен, чтобы даже удивиться при виде незнакомца.
— Вы снова пришли сказать мне, что я игрок! — в отчаянии воскликнул он, указывая на золото, и безвольно опустил голову на руки.
— Я говорю это, граф, потому что я это видел, — ответил барон, — но, в то же время, я пришел просить у вас прощения за то, что произошло во время нашей последней встречи. Вы играли, но вы не игрок.
— Да, — перебил врач, — ибо сомнамбулы часто совершают те самые действия, которые больше всего ненавидели бы, если бы находились в бодрствующем состоянии. Но ваш случай не безнадежен. У вас просто функциональное расстройство, и я легко могу вас вылечить. Однако, может быть, — добавил он, улыбаясь, — вы не хотите потерять столь выгодную болезнь. Вы можете стать миллионером.
— Нет, доктор! — воскликнул граф. — Я отдаю себя в ваши руки. Вылечите меня, умоляю вас!
— Хорошо, хорошо, для этого еще достаточно времени, — вмешался барон. — Прежде всего, давайте пожмем друг другу руки и будем друзьями.
— Я испытываю такой ужас перед игрой, — ответил невольный игрок, — что немедленно верну эти деньги в банк. Смотрите, здесь в общей сложности 130 000 флоринов!
— Послушайте моего совета, Альберт, — сказал барон, — и не делайте ничего подобного. Предположим, что во сне вы потеряли 130 000 флоринов, как вы думаете, банк вернул бы вам их? Нет, нет, не испытывайте никаких угрызений совести. Ваш отец проиграл более чем в три раза больше этой суммы за этими самыми столами, — это лишь частичная компенсация. Оставьте себе свои флорины и возвращайтесь со мной в мой отель, где вас ждет Эмма. У вас 130 000. Я прощу остальные 70 000, на которых я раньше настаивал, и вы сможете компенсировать это любовью. Вы довольны или все еще собираетесь вернуть деньги в банк?
История не сохранила ответа влюбленного; во всяком случае, он покинул Эмс в тот же день в компании барона фон Гогендорфа и его хорошенькой дочери. Говорят, что рецепты ученого врача уже повлияли на излечение, и «Франкфуртский журнал» объявляет о приближающемся браке фрейлейн фон Гогендорф с Альбертом, графом Штейнбергом.
ГЛАВА Х
НОМЕР ТРИ
Я простой человек, и вы, возможно, захотите услышать от меня простое изложение фактов. Некоторые из этих фактов лежат за пределами моего понимания. Я не претендую на то, чтобы объяснить их. Я знаю только, что все случилось так, как я собираюсь рассказать, и что я готов поклясться в правдивости каждого моего слова.