Миссис По
Шрифт:
– Это же Лист, правда? – сказал мистер Брэди.
Мистер Грили усмехнулся:
– Опасайтесь листомании. Маргарет, миссис Осгуд, лучше заткните уши.
Все мы слышали о феномене, захлестнувшем Европу благодаря выступлениям пианиста Ференца Листа. От одного его вида женщины впадали в истерический экстаз; выступления Листа превращали их в диких зверей. Дамы ногтями прокладывали себе путь к маэстро, лишь бы оказаться подле него или разжиться какой-нибудь его вещицей – носовым платком, перчаткой, даже лопнувшей рояльной струной. Эти сувениры они потом носили на себе, будто драгоценности. Кофейную гущу из его чашек собирали
– Наши дамы могут смело слушать эту музыку, – сказал мистер Брэди. Трели мистера Морриса тем временем не смолкали. – Лихорадку вызывает сам Лист, а не его произведения. Хотел бы я обладать его притягательностью.
Преподобный Гризвольд оскорбленно отшатнулся, его рука в перчатке все еще сжимала мою.
– Вам хотелось бы, чтобы женщины дурно вели себя в вашем присутствии?
Мистер Брэди рассмеялся:
– Ну если вы ставите вопрос таким образом, то да.
Наше внимание привлекли возбужденные женские голоса у дверей. Под руку с мисс Линч в салон вошел мистер По, элегантный и хладнокровный. К нему, шурша юбками, устремились мисс Фиск и ее массачусетская подруга, мисс Алкотт. Горячая волна острой муки превратила мои колени в студень.
– Думаю, у нас есть свой собственный мистер Лист, – сказала мисс Фуллер.
– Этот человек – пьяница, – пробормотал преподобный Гризвольд.
– Это не имеет значения, дружище, – сказал мистер Грили. – Лист, может быть, наркоман. Женщинам нет дела до таких вещей.
– Женщинам есть дело, – сказала я.
Все воззрились на меня.
– Отчего же дамы находят мистера По столь привлекательным? – спросил мистер Брэди. – Если, конечно, вы не возражаете против такого вопроса.
Мисс Фуллер, играя своим костяным ожерельем, проговорила:
– Он невозмутим, холоден и остроумен внешне, а внутри него бурлит океан страсти. Женщины просто хотят окунуться в этот океан. Вы согласны, Френсис?
Преподобный Гризвольд потер мою руку.
– Задавая такие вопросы, вы оскорбляете миссис Осгуд. Об этом можно спрашивать лишь тех, кто лишен нравственных устоев.
Мисс Фуллер нахмурилась:
– Отчего вы, Руфус, считаете влечение женщины к мужчине столь грязным?
Над выбритой верхней губой преподобного Гризвольда проступили капли пота:
– Вот уж не думал, что есть нужда объяснять вам такие вещи! Превосходно, если замужняя женщина преклоняется перед супругом, но в результате необузданного поклонения перед мужчиной вне брака как раз и получается эта ваша листомания. Вы можете сколь угодно легкомысленно относиться к этому, мисс Фуллер, но, если отказаться от ограничений, женское вожделение может стать опасной патологией, вредной и для самой больной, и для общества в целом.
– А что насчет мужчин? – хмыкнула мисс Фуллер. – Они тоже не могут себя контролировать?
К нашему кружку подошел высокий джентльмен со стаканом воды в тонких пальцах. Его морщинистое лицо и длинный череп с пучком волос на макушке напомнили мне клубень ямса.
– Прошу меня простить, – сказал он, – но я невольно
– Скажите на милость, – раздраженно проговорил преподобный Гризвольд, – а что же?
– Сильвестр Грэхем, [57] – представился джентльмен, пожимая всем руки, – из Коннектикута. А мой ответ на ваш вопрос таков: жадность.
57
Сильвестр Грэхем (1794–1851) – американский пресвитерианский священник и проповедник самоограничения в питании, сторонник вегетарианства и трезвости. Ему принадлежит рецепт т. н. грэхемских крекеров – печенья из цельнозерновой муки.
Мистер Грили рассмеялся:
– Так вот где корень всех пороков?
– Не всех, – мудро улыбнулась мисс Фуллер.
– Я совершенно серьезен, – сказал мистер Грэхем. – Жадность и то, что мы едим. Именно жадность заставляет молочника снимать с молока сливки, делать из них разные продукты, а потом разводить в снятом молоке мел и с прибылью продавать это пойло. Жадность искушает мясника рубить вперемежку мясо больных и здоровых коров, а потом набивать этой смесью колбасы, добавив туда потроха и навоз. Жадность подвигает пекаря использовать муку из непророщенной пшеницы без питательных чешуек и добавлять в тесто квасцы и хлор, чтобы хлеб был белее и быстрее пропекался. Американцев постоянно травят во имя прибыли, порождая расу слабоумных людей, склонных к похоти и вожделению.
– И что же вы предлагаете, мистер Грэхем? – спросил мистер Грили.
– Вегетарианскую диету и продукты из цельнозерновой муки.
– О, я слышала о вас, – сказала мисс Фуллер. – Вы хотите, чтобы люди ели ваши крекеры – крекеры Грэхема.
– Так называют мой рецепт, – краснея, сказал мистер Грэхем. – Да пусть зовут как им угодно, лишь бы ели эти крекеры вместе с полезными овощами и фруктами.
Мистер По тихо, как рысь, возник рядом со мной. Я смотрела вперед, но пульс мой участился.
– И что будет, – тихо сказал мистер По, – если все мы станем есть ваши крекеры?
Мистер Грэхем кивнул ему и сказал:
– Это уменьшит влечение.
– А это желательно?
Я не осмеливалась на него посмотреть, лишь вытащила руку у преподобного Гризвольда.
– Несомненно! – воскликнул мистер Грэхем. – Сколько людей разрушило свои жизни, дав волю влечению!
– Вот-вот! – поддержал преподобный Гризвольд.
Голос мистера По звучал невозмутимо:
– Прошу простить меня, но я не могу с вами согласиться. Ведь множество людей улучшили свои жизни, следуя влечению.
– Скажите это Клеопатре с Марком Антонием, – отрезал мистер Грили.
– Они же убили себя, – сказал мистер Брэди, – не правда ли?
Мистер По словно бы не слышал их:
– Влечение вдохновляет нас на самое лучшее, на что мы только способны. Не так ли, миссис Осгуд?
Мистер Моррис прекратил игру и присоединился к нашему кружку:
– О чем бы вы ни беседовали, у вас самое интересное выражение лиц в этой комнате.
– По сказал, что влечение вдохновляет людей на самое лучшее, – сухо пояснила мисс Фуллер.