Миссия на счастье
Шрифт:
После речи отца Жака хотелось воевать. И это меня испугало: я не была уверена в нашей победе. Напрашивающееся столкновение могло привести к поражению.
Я кусала губы, прикладывала салфетку ко лбу (ну, зачем я накрасилась?! Сто лет этого не делала — и вот, выбрала день!) и продолжала вертеть карандаш…
Мы проиграли. Это очевидно! Сколько бы гениальных решений ни нашел Этьен — нам не создать прецедент! Клод, отец Жака, сказал все, что было необходимо. Он не упустил ни единой детали. Абсолютно каждое слово, в весомости
Но он не Мишель.
Я опустила голову. Слушание закончилось. Судья оглашала вердикт.
Глава 35. Три победителя
Вдруг, Жак вскочил с места и обнял Этьена! Потом отца! И почему-то стал сгребать меня в объятья! Что? Что происходит? Почему? Почему все за нашим столом так радуются? Я обернулась на мадам Сошет — она сияла победной улыбкой!
— Марсель! Все сработало, Марсель! Мы победили! — орал Жак с перекошенным от счастья лицом.
Я повернулась к Этьену — ого! Оказывается, он умеет улыбаться! Но почему? Ведь мы…
— Мы победили, Марсель! — казалось, Этьен понял мое замешательство и пытается объяснить происходящее, — мы создали свой прецедент!
Я услышала, как Этьен сделал акцент на слове «свой». До меня еще не до конца дошло, что все-таки произошло, но одно было очевидно — мы победили! И это значило, что…
— Этьен, — выдохнула я, — ты создал новый прецедент!
Мне показалось, или из-за очков сверкнула слеза? Я не смогла рассмотреть, потому что Жак смял меня в объятиях:
— Марсель! Мы выиграли! Мы победители, Марсель! Это ж ты нас на это подписала! Марсель! Мы победили!!!
Жак бесновался в своем триумфе — столько недель провел он изгоем под насмешками студентов — он, некогда мечта всех девчонок бакалавриата! И вот! Наконец! Он почувствовал, что все было не зря! Он снова в своей стезе — на волне успеха.
Мы, все трое, не пошли в Университет на следующий день.
Просто потому, что Клод, отец Жака, после суда выдал нам ящик своего вина, с которым мы вломились к Мишелю. Я отложила встречу с Артемом, я наконец забыла о Пижоне — я жила! Я праздновала нашу победу!
— Мы — три мушкетера! — кричал Жак, глотая вино из бутылки, — правда, наш Д‘Артаньян пока не в форме, но мы его дождемся!
Мишель пару раз заглядывал в гостиную, где мы расположились, и даже пытался сложить брови домиком. Но участия в нашей пирушке, длившейся почти до утра, он не принимал.
Вечером я все же встретилась с Артемом, который долго смеялся над моим помятым видом и пытался уловить детали выигранного слушания.
А в Универе разговоров было только о нас! Совершенно иные взгляды встретили нас следующим учебным днем! Студенты перешептывались, глядя с уважением, а преподаватели препарировали наше дело, кто как мог!
Каждый профессор пытался вычленить кусок своего предмета и объяснить, почему
Я чувствовала себя настолько окрыленной, что совершенно потерялась. Когда я вернулась домой, я поняла, что забыла в Университете сумку.
— В смысле ты сумку забыла? — схватился за голову Артем, с которым мы встретились после лекций, — как можно забыть сумку?! Марсель, ты нормальная?
— Это мое выражение! — отмахнулась я.
— Чего? — Артем сморщился так, будто разговаривал не со мной, а с умалишенной.
— «Ты нормальный» с такой, знаешь, вопросительной интонацией — это мое выражение! Не воруй! Да, я забыла сумку! Это мамина сумка и она…
— Очень, очень важна для тебя, — как надоевшую мантру процитировал Артем, — я помню. И что теперь? Надо переться в твой Универ?
— Да. Я могу и одна сходить!
— Время видела? Пошли… — Артем, не скрывая раздражения, надел куртку.
Мы во тьме дошли до здания Университета и я позвонила. Охранник, на удивление оказавшийся на месте, пропустил нас внутрь. Артем показал документы, как посетитель, но рта не раскрывал — его знания английского и испанского вряд ли смогли бы помочь установлению контакта с раздраженным охранником («ходите тут в неурочное время»).
Проходя по коридору, я услышала голос в аудитории. Я остановилась и прислушалась — голос был до боли знаком. Я сделала шаг и заглянула — так и есть, я не ошиблась. Голос принадлежал Адель.
Она сидела перед штативом с телефоном. И говорила. По щекам текли слезы.
— … И поэтому я…. Я до сих пор не знаю, как… Хотя нет. Я знаю. Это зависть. Я завидовала. Я завидовала Марсель — ведь она бац! И стажировка у него… Я… Я напилась… Я до сих пор не могу точно вспомнить, как я это сделала… Будто не я…. Мне показали Стелла и Хлоя… Мой же плакат… С этой надписью… С этим обвинением… Моим обвинением… Да. Я все выдумала! ДА! Я сука! Сволочь! Называйте меня! Обзывайте! Я знаю все… Марсель… Она говорила, что он, Лорье… Что он… Недавно дело было выиграно… Ребята все сделали. Все это знают… Лорье даже на слушание не пришел… И все из-за меня…
Монолог прервали рыдания… Я сделала шаг от двери, но наткнулась на Артема.
— Ой, прости, — пробормотал он, все еще впиваясь взглядом в Адель, — а что это с ней? Ей надо помочь…
— Пошли, — шепнула я и потянула к выходу из здания. Впервые в жизни мне стало плевать на мамину сумку. Главное, не дать Адель передумать.
Глава 36. Цена правды
Следующий день был взорван роликом Адель. Она выложила запись на своей странице глубокой ночью, но к утру его посмотрели уже все.