Миссия Тьмы
Шрифт:
Среди воинов послышался одобряющий ропот, если они и не видели своего командира в бою, то верили в правоту его рассудительности и образованности.
На следующий день, возглавив разведку, Николай приступил к изучению местности в сторону обнаруженного укрепления. Надо было понять, что за гарнизон охраняет проход на мыс и как следует поступить дальше.
Впереди возвышалась скала в форме венецианского нефа, от носа которого в юго-западном направлении шла оборонительная стена, сложенная из тёсаных известковых блоков, укреплённая скальными глыбами. С северо-запада мыс также ограждала стена из тёсаного камня, усиленная прямоугольной башней. Попасть внутрь поселения можно было только через ворота шириной два с половиной шага. К воротам шёл каменный коридор, затрудняющий штурм. Со стороны
Во главе небольшого отряда Николай направился к воротам, и рукояткой меча постучал по массивному дереву. На башне показалось несколько человек, это была охрана, вооруженная луками – монахи или солдаты.
Наш рыцарь поприветствовал вышедших на латыни, но кажется, они не понимали языка римлян. Тогда он обратился на греческом, сообщив, что является представителем Рима, и хотел бы найти местного архонта.
Николай надеялся переговорить с начальником крепости, который помог бы прояснить ситуацию. К удивлению рыцаря, ворота не открылись, и никто не вышел на встречу. Вместо понятного диалога со старшим, в ответ прозвучал коллективный галдёж с башни, из которого можно было понять, что поселение является монастырём, и не собирается пускать посторонних. Натянутые луки не допускали дальнейших переговоров. Население внутри – готы или аланы, не чтили власть Рима и Константинополя.
Самолюбие было задето, Николай понимал, что может двигаться дальше по дну ущелья, не захватывая эту неожиданную преграду. Но оставлять в тылу недружественное поселение было стратегически неправильно. Взять штурмом укрепление без катастрофических потерь не представлялось возможным, значит, надо было выманить гарнизон наружу.
Разведчики обошли всю местность вокруг скалы. Значительная часть мыса была занята кладбищем, вырубленным в скальных глыбах. Зайдя в одну из гробниц, Николай обнаружил мощи, лежащие под высеченным в круге крестом. На теле была надета рубашка из греческой парчи, повреждённая тлением, но сохранившая целостность. В голове рыцаря мелькнул кощунственный план. Кладбище относилось к поселению, и наверняка почиталось монахами. Если пригрозить разорением гробниц, они будут более сговорчивыми. Николай, воспитанный священником, чтил церковные святости, и никогда бы не посмел нарушить покой погребённого, поэтому он проделал всё с максимальной почтительностью к праху. Кости, одетые в парчу, пролежали в часовни не одно столетие. Рыцарь выбрал несколько надёжных солдат, приказав им принести в гробницу воды и омыв кости, сложить их на место, а одеяние покойного забрал себе. Надо сказать, что не все из его воинов сочли этот поступок правильным, многие роптали, распуская слухи, что Николай – колдун, недаром воспитанник папы-чернокнижника, и за такой поступок может ждать божья кара. Другие, напротив, увидели в предводителе большую силу.
Взяв с собой несколько переговорщиков, и дав отдых остальному отряду, Николай направился к воротам поселения. Избавившись от доспехов, парчу, снятую с тела, рыцарь надел на себя, сделав это с крайней осторожностью, чтобы не повредить старую ткань. Рубашка из гробницы была достаточно широкой, но и она с трудом налезла на богатырский корпус героя. Увиденное повергло в ужас большинство солдат его армии. Некоторые стали предрекать Николаю судьбу императора Льва, надевшего на голову корону Маврикия из разорённой могилы Ираклия. Известно, что после этого Лев умер, покрывшись язвами. Но Николай был непреклонен. Не опасаясь стрел с башни, он верхом подъехал к началу каменного коридора ведущего к воротам.
– Жители поселения, монахи и прочий люд, я Николай, спафарий и посланник святой церкви прибыл к вам с миром! – начал он звучным голосом.
– Я требую пустить меня и моих людей в вашу крепость, дав приют и хлеб, за что вы будете вознаграждены!
На башне показалось несколько солдат, направивших стрелы на говорящего. Их вид не свидетельствовал о дружелюбности.
– В противном случае, волей, данной мне – Николай не знал, на чью волю сослаться: – я подвергну разорению округу, перекрыв доступ к воде и разграбив кладбище, рубище на мне, снятое со святого тому подтверждение!
В рыцаря полетело несколько стрел.
Увернувшись,
Ночь прошла беспокойно. Собрав с темнотой людей под гротом и в храме, расставив посты, Николай готовился к любой вылазке противника. Если его план не сработал, тратить время на осаду поселения было глупо, не монастырь был его конечной целью. Если местный народ, включая монахов, враждебен к ромейской власти, значит надо идти напрямую в Херсон – её центр. Утром, собрав отряд, он решил обойти непокорную скалу по ущелью.
В тот момент, когда они проходили по низине юго-западнее монастыря, им навстречу с горы полетели стрелы. Гарнизон поселения, решивший не пропускать незваных гостей без боя, вышел из ворот и атаковал ромеев, ведь именно так представил себя и своих людей Николай.
Быстро рассредоточив солдат, рыцарь оценил нападающих. Защитников поселения было несколько меньше чем людей под его началом, но видимо они рассчитывали на внезапность нападения и своё превышение. В основном они были легкими пехотинцами – псилами, вооруженными луками или пращами, их сопровождал небольшой отряд тяжёлой пехоты, защищающей ворота, и также вооружённый луками, дротиками и пращами.
Николай приказал отряду скутатов, прикрываясь щитами продвигаться навстречу стрелкам. Токсотам – вести ответный огонь с правого фланга по лучникам готаланов, поддерживая наступающую пехоту, и также продвигаясь вперёд. А сам, вместе с иудеями остался прикрывать обоз, осматривая поле боя и пуская стрелы в тяжёлую пехоту противника.
Расстояние вполне позволяло стрелять прицельно. Обмотав стрелы волокном, смочённым в жидкости, наподобие греческого огня, основу которой составляло льняное масло и селитра, рыцарь то же самое приказал сделать и иудеям. Это был его первый реальный бой, первое военное столкновение с противником, но подготовка героя и его солдат вселяла уверенность в успехе. Нервничать времени не было.
Первые стрелы, пущенные автохтонами Готии, скосили несколько токсотов его отряда. Скутаты, держа строй и прикрываясь щитами, двигались вверх слишком медленно, что лишало их преимущества ближнего боя с незащищённой пехотой противника. Подпалив пламя, обоз Николая пустил горящие стрелы в несколько тяжёлых пехотинцев, прикрывших ворота, потом ещё и ещё. Юный полководец инстинктивно понимал, что надо вывести из строя самую сильную часть отряда противника и отсечь путь отступления остальным. Стрелы защитников поселения не причиняли вреда прикрытым большими щитами скутатам, но косили незащищённых лучников. Стрелковая дуэль продолжалась. Готовясь к походу, Николай вооружил себя и солдат сложносоставными луками, длиной более трёх локтей с мощными концами. Эти луки теперь показали преимущество в дальности стрельбы перед луками противника. Наконец защитники башни стали отступать к воротам осыпаемые стрелами воинов Николая. Большая часть их была уничтожена. Лично возглавив атаку, рыцарь ринулся на коне верх по склону, опережая скутатов, обрушив меч на головы непокорных поселенцев. Через несколько минут его люди захватили ворота и пробились внутрь монастыря, прекратившего сопротивление.
Дело сделано! Потери отряда составили пятнадцать токсотов, скутаты и иудейские стрелки потерь не имели. Николай, желая заручиться поддержкой местного населения, не стал устраивать бойню, достаточно было жертв перестрелки. Лучники под управлением нашего рыцаря оказались куда эффективней защитников поселения, утраты гарнизона были катастрофическими.
Весь следующий день отряд рыцаря провёл в поселении при пещерном монастыре. Войскам требовался отдых, нужно было похоронить убитых с обеих сторон. Николай торжественно вручил монахам одежду покойника, пообещав всячески защищать монастырь в дальнейшем. Своим солдатам он сообщил, что парча была снята с местного святого и теперь она возвращается на место. Он также постарался возместить людские потери поселенцев щедрым вознаграждением за кров, пищу и вино, приказав то же сделать своим людям.