Миссия вторжения
Шрифт:
— Да мне, собственно, почти ничего не известно, — неохотно начал Казарян. — Правда, один серьезный случай был.
— А именно?
— Приходил тут к Максимову один криминальный авторитет…
— Как фамилия? — оживился Субботин.
— Если не ошибаюсь, Волков. О его визите мне рассказал Александр Васильевич.
— Что он хотел от Максимова?
— Волков предложил Максимову организовать продажу «красной ртути» и других изотопов через свою посредническую фирму, обещал высокий процент от сделок…
— Что ответил Максимов?
— Наотрез отказался.
— Волков угрожал?
— Да,
— Сколько времени он ему дал?
— Два дня. Он был у Максимова во вторник. Сказал, что позвонит в пятницу. И в пятницу Максимов был убит. Видимо, он отказался сотрудничать с Волковым.
«Да, Александр Васильевич, — подумал Субботин, глядя на фотографию на стене. — Вас убили преднамеренно и хладнокровно. Это не вызывает сомнений. Вопрос в том, кто был заказчиком? Волков? Может быть. Но наверняка были и другие, кому ваша смерть была выгодна. Например, Казарян. Умный, честолюбивый. Ведь со смертью Максимова освобождалось кресло директора. Или те, кому вы мешали воровать изотопы».
Вслух он спросил:
— Почему вы решили, что Максимов отказался с ним сотрудничать?
— Мы всегда обедали вместе с Александром Васильевичем. В пятницу, во время обеда, он рассказал мне о звонке Волкова и о том, что ответил категорическим отказом.
— Какие шаги были предприняты для обеспечения безопасности директора?
Казарян передернул жирными плечами.
— Я предложил Максимову усилить охрану, но он отказался. Сказал, что двух человек вполне достаточно.
— Его охраняли два человека?
— Да. Охранник и водитель.
— Как фамилия водителя?
— Фролов Сергей Викторович.
— Почему он не сопровождал директора до дверей квартиры?
— Он должен был следить еще и за машиной, чтобы не подложили чего-нибудь. — Казарян отвечал на вопросы с расстановкой, не торопясь.
— У Максимова были конфликты на работе или в семье?
— Про семью не знаю, а на работе всерьез — нет. Так, по мелочи…
— А именно?
— Недавно он довольно резко поговорил с ведущим инженером Палагиным. Обещал уволить, если еще раз увидит его на работе в нетрезвом виде. — Казарян пожал плечами, что, мол, ничего не поделаешь, такое у них иногда случается.
— И часто этот Палагин бывает в нетрезвом виде?
— На работе — редко. Но поддает прилично. Максимов очень ценил его как талантливого инженера.
— Секретарша вкатила в кабинет столик с кофейником, чашками, печеньем и бутербродами. Казарян кивнул ей в знак благодарности и Лена вышла, плотно закрыв за собой дверь. Директор на правах хозяина сам разлил ароматный напиток по чашкам.
Субботин сделал глоток и отметил про себя, что это был отличный крепкий кофе по-турецки, с желтой пенкой и в меру сладкий.
— У вас отличный кофе, Станислав Арташесович.
— Это один из талантов моей секретарши.
«Уже и секретаршу присвоил», — подумал майор, но вслух произнес:
— Что вам известно о личной жизни Максимова?
— Ну, у Максимова есть жена, Маша Кириллова, красивая, лет на тридцать моложе него.
— Чем она занимается?
— Сидит
— И ей не скучно? Любовника она не завела?
— Если и завела, — поморщился Казарян, — мне об этом ничего не известно. Спросите кого-нибудь еще.
— Ладно, — легко согласился майор, — спрошу.
— А лучше вообще не занимайтесь этой ерундой. Если вас интересует мое мнение, не стоит тратить на это время и силы.
— Вы считаете мотивы личного порядка ерундой?
— В применение к Максимову — да! — жестко сказал Казарян.
— Простите, Станислав Арташесович, но я с вами не согласен. Тем не менее, охотно выслушаю вас. Вы кого-то подозреваете? Боитесь стать новой мишенью?
— Да, боюсь. А подозреваю… Я не подозреваю, а уверен, что заказал убийство Волков.
«Зачем он так старается внушить мне, будто Максимова заказал Волков? Ведь он умный человек и должен понимать, что мы не только основательно покопаемся в личной жизни его покойного шефа, но и разберем другие возможные версии, а также связь этого убийства с хищениями на фирме. Зачем ему это?» — подумал Субботин и, давая понять, что вопросов у него больше нет, вежливо произнес:
— Спасибо вам огромное, Станислав Арташесович. Вы очень помогли следствию.
Встав из-за стола, Казарян проводил гостя до дверей и пожал на прощанье руку.
Андрей Григорьевич Родионов недоумевал. Его вызвал к себе Казарян в конце рабочего дня. «Зачем я ему понадобился?» — недоумевал заведующий лабораторией физико-химических методов контроля, открывая дверь в кабинет директора. Казарян, грузный и солидный, в безупречно сшитом синем костюме, сидел за столом, откинувшись на спинку кресла. Он пригласил Родионова сесть, выложил на столик рядом с пепельницей два сорта дорогих сигарет и предложил закурить.
— Я вызвал вас, Андрей Григорьевич, по весьма важному делу. Через десять дней в Париже открывается Международная конференция «Радиоактивность и радиоактивные элементы». Ехать туда должен был Максимов. Но он погиб. Поэтому я решил послать вас. Сделаете небольшое сообщение о разработках нашего «Центра», исключив, разумеется, сведения, составляющие государственную тайну. Узнаете, над чем работают сейчас наши зарубежные коллеги, установите новые научные и деловые связи, получите, наконец, массу приятных впечатлений. Ну как? Рады?
Родионов не знал, что делать — смеяться или плакать, до того некстати было предложение исполняющего обязанности директора.
— Простите, Станислав Арташесович, — развел он руками. — Это для меня полная неожиданность.
— Жизнь полна неожиданностей, — кивнул Казарян. — Но мы должны быть к ним готовы. Тем более, что я посылаю вас не на полигон в Семипалатинск, а в Париж. Такая поездка — это подарок. Вы понимаете?
— Извините, — решительно сказал Родионов, — но я просто не готов к этой поездке: у меня мать сейчас в больнице, в онкологическом отделении. И потом… На кого я оставлю лабораторию? У меня в сейфе хранятся двадцать килограммов «красной ртути» и сто пятьдесят граммов осмия-187. Что с ними прикажете делать? Пошлите кого-нибудь Чдругого.