Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны
Шрифт:
Джули подошла к изгороди и облокотилась о нее, устремив взгляд на дорогу. Момент был самый подходящий для интимной беседы. Берт тоже облокотился об изгородь: что-то похожее на близость возникало между ними. Вдруг она оживилась.
— Посмотри, Берт, твой приятель собачник.
Конечно, это был он, в кепке и обмотках, — никаких сомнений. Подмышкой он держал черного, как уголь, щенка; голова у щенка моталась из стороны в сторону, как у фарфорового китайского мандарина, нос с фырканьем обнюхивал прижимавший его локоть, а короткие передние лапы беспомощно болтались в воздухе. Необыкновенно живое, милое создание,
Приятное предчувствие охватило Джули. Она приподнялась на цыпочки и следила, как человек с щенком внимательно изучает дощечки на всех воротах, решив, повидимому, во что бы то ни стало доставить щенка по назначению.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Берт, отодвигая свои сапоги на несколько дюймов в сторону.
— Нет, не уходи. Это шотландский террьер. Я уверена, что это для меня. Видишь, он идет сюда.
Берт, как видно, тоже был уверен в этом; его смущение выдавало его. В эту минуту она подумала: какой он все-таки милый, такой большой, нескладный, косноязычный. И то, что он хотел убежать от ее благодарности, делало его еще более милым, — она еле удержалась, чтобы не сказать ему об этом.
Человек со щенком увидел Джули и снял кепку, доказав таким образом, что ему известны элементарные правила вежливости.
— А, вот и вы, мисс! Держите его, держите крепче. Он верткий, как угорь.
— О Берт! Это же прелесть что такое! — воскрикнула она, с трудом удерживая в руках черный вертлявый клубочек. — Да постой ты, шалун! Дай-ка я посмотрю, что у тебя тут написано.
«Для. Джули». Только и всего, без излишней чувствительности. Все еще не теряя надежды, она перевернула ярлычок и на обратной стороне прочла: «На память от Криса». На минуту ее восторг угас, сменившись безмолвным, но неприкрытым удивлением. — От Криса, — повторила она и мужественным усилием заставила себя снова оживиться.
— Подумай, как это мило с его стороны! Я только один раз упомянула о собаке, и первое, что он сделал, приехав в отпуск, раздобыл мне то, о чем я так мечтала. Как это похоже на него, правда, Берт? Я должна показать щенка папе!
Помахав ему на прощание рукой, она оставила его одного; забыла даже условиться о прогулке в «кортон-дэвиде». Она была страшно увлечена этим щенком, что-то уж слишком увлечена им, подумал Берт. Он считал, что она больше напускает на себя. Ему не раз случалось оставаться с носом, но впервые в жизни это произошло из-за щенка.
Да откуда же, чорт возьми, мог он знать, что ей так хочется иметь щенка?
Он начал припоминать первое впечатление, которое она произвела на него; ведь первые впечатления потом каким-то образом превращаются в сплошной самообман, в результате которого вы перестаете видеть девушку такой, какая она есть, а, как, дурак, внушаете себе, что она что-то совсем иное. А каково было его первое впечатление от Джули Бантинг? Просто девчонка, не сносила даже еще школьной куртки — копается в ней в саду. Сосунок, а воображает, что кроме нее нет девушек на свете.
К тому же, что касается шика... Мысль о шике, естественно, вызвала в его памяти Молли Филлин. Каковы бы ни были ее недостатки, но у Молли был шик, так что ребята всегда спрашивали, где, чорт возьми, он ее подцепил. И она умеет ценить человека, который участвовал в боях и получил две нашивки
Он достал трубку, но в ту минуту, когда он поднес к ней зажженную спичку, какие-то слова всплыли в его памяти. «Хищный зверь или птица, «Коршун» или «Филин»?» Вот оно что! Понятно.
Он стоял неподвижно, забыв о догоравшей у него в пальцах спичке, и внезапно уронил ее, послав ей вдогонку довольно крепкое словцо.
— Все острит! Видно совсем меня за дурака считает, — пробормотал он и мрачно зашагал по дороге, посасывая обожженный палец.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
В отпуску Крис больше носил штатское, и это огорчало Джули, зато очень нравилось мистеру Бантингу. Летная форма каждый раз напоминала ему, что сын находится в распоряжении военных властей. А у них свои соображения, в которых жизнь Криса далеко не главное. Быть может, ценой его жизни придется заплатить за победу. Но все это забывалось, когда Крис надевал свитер и фланелевые брюки. Хотя он всего только на прошлой неделе гонял немцев по всему небу, на этой неделе он очень охотно вызвался сажать капустную рассаду. Ни один нацистский летчик-детоубийца не снизошел бы во время отпуска до такой работы, думал мистер Бантинг; тот и вообще не стал бы ничего делать, а щеголял бы в мундире и разыгрывал героя. У немцев все мундир да мундир — они просто жить без него не могут. Ни у одного из их правителей даже штатского костюма нет, если судить по фотографиям.
Волнение, пережитое им, и огорчение из-за нечуткости Криса скоро рассеялись и теперь казались ему даже глупыми; впрочем, не совсем. Мистер Бантинг не хотел верить, чтобы искреннее чувство, идущее из глубины души, могло быть глупым. Но все же между ним и Крисом установились прежние отношения, и Крис даже искал отцовского общества, когда не мог видеться с Моникой. Ничего особенного они не говорили, но оба оставались довольны беседой. Чувство радостного ожидания, с каким мистер Бантинг устремлялся домой после работы, омрачалось лишь мыслью, что семь дней не будут длиться вечно и что Крису очень скоро предстоит вернуться к своему страшному делу воздушного стрелка.
В последний вечер, после того как миссис Бантинг и Джули попрощалась с ними на ночь, отец с сыном долго сидели вместе.
— Мы недолго, мама, — сказал Крис; но как только дверь за нею закрылась, он вскочил, вытащил из-за радиоприемника бутылку портера и штопор и с видом завзятого заговорщика попросил отца достать стаканы.
— Когда-то я еще попаду домой. Посидим, потолкуем.
— Портер, а? — сказал мистер Бантинг. Он редко пил портер. Как-то не приходило в голову попросить, чтобы купили, а кроме того, портер гораздо дороже пива.
— Хорошая штука, Крис. Укрепляет организм.
— Помогает уснуть после встряски.
Это было первое упоминание Криса о встрясках, но распространяться на эту тему он не стал. Вместо этого он положил ноги на стул, уселся поудобнее и улыбнулся отцу.
— Я чудесно провел отпуск.
— Правда, Крис? — отозвался мистер Бантинг. Всю эту неделю его тревожила боязнь, как бы Крис не соскучился дома.
— Да, повеселился наславу.
— Вот будет радость, когда ты совсем вернешься домой, Крис. Все теперь как-то научились больше ценить друг друга.