Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны
Шрифт:
Включив после чая радио, он сделал одно немаловажное открытие: дурные вести кажутся не такими уж страшными, когда слышишь их вторично. В первый раз они буквально сбивают с ног, а потом приходишь в себя и восстанавливаешь равновесие. Во всяком случае это так, если человек обладает британской твердостью духа. В благодушии англичан, вероятно, что-то есть, Кордер прав. Защитная броня для нервов, профилактика... Он еще не успел посмотреть это слово, но ему было понятно, что Кордер имел в виду. Надежный панцырь, с которым не страшны никакие беды... угрозы все развеет ветром, как у Брута.
Он
Джули сидела за столом и писала очередное заявление с просьбой принять ее на работу. Крис читал «Аэроплан». Когда к нему обращались, он рассеянно хмыкал в ответ, не поднимая глаз от этого увлекательного журнала. Война сильно упростила жизнь — увидев Криса, мистер Бантинг сразу сделал вывод, что Моника сегодня дежурит в штабе противовоздушной обороны, куда ее завербовал мистер Ролло. Мистер Бантинг был бы, пожалуй, доволен, если б Крис поменьше читал об авиации; война интересовала его только с этой стороны. После отъезда Берта Ролло с Крисом что-то сталось, он все время напряженно думал о чем-то; это чувствовалось и в странной молчаливости, которая нападала на него после чтения газет, и в еще более странных высказываниях по поводу войны. Иной раз в его словах даже слышались намеки на то, что отец не понимает серьезности положения.
— Их надо остановить, папа, во что бы то ни стало, — говорил он. Дальше этого утверждения Крис не шел, но повторял его часто, словно призывая мистера Бантинга стать на его точку зрения.
— Знаю, что надо. Но как?
— В воздухе.
— Правильно, им надо там всыпать, но...
— Папа, никаких «но». Их нужно бить в воздухе. А если мы этого не сделаем, они прилетят сюда и в таких вот местах, как Килворт, камня на камне не оставят.
— И зачем только изобрели эти аэропланы. Мерзость какая! — Мистеру Бантингу стоило лишь подумать о том, что кто-то летает — даже не он сам, а кто-то другой, — и его сразу же начинало поташнивать от страха. В полетах ему чудилось что-то противоестественное, какое-то вторжение в запретную стихию. Сколько ни привыкай к этому, сколько ни вдалбливай себе, что тут все основано на науке, все равно, риск остается риском. Человек вверяет свою жизнь машине и взвивается ввысь, в неизведанные пространства, откуда малейшая неполадка механизма может низринуть его головокружительной спиралью назад на землю.
— Об этом теперь поздно говорить. Изобрели, — ничего не поделаешь, и у Гитлера их куда больше, чем у нас.
Тут Джули испустила театральный вздох, откинулась на спинку стула и стала ждать, когда тишина воцарится снова. Она не раз давала понять, что ее многочисленные заявления не приносят никаких результатов, потому что ей не дают ни секунды покоя в то время, когда она их пишет.
Мистер Бантинг
— Какую тебе дали рекомендацию? — спросил он и прочел этот документ с чувством величайшего удовлетворения. — Прекрасная рекомендация, давно таких не видел, — сказал он, перечитывая во второй раз самые лестные фразы. — Это лучше, чем у Эрнеста. Посмотри, Крис.
Джули выхватила у него рекомендацию. — Папа, не показывай ему. Он только издеваться будет.
— Честное слово не буду. Ну, дай.
— Про первую ты сказал, что она похожа на эпитафию.
— На эпиграмму, — поправил ее мистер Бантинг. — Эпифатия — это надпись на надгробном памятнике.
— Не хочешь, не надо, — сказал Крис. Он, по всем признакам, был в добродушном настроении и не собирался затевать споры. Видно, голова не тем занята, должно быть опять перебои с бензином. Если Джули поступит на работу, это будет все-таки помощь, а Крису надо что-то делать с гаражом. Так размышлял мистер Бантинг, и ему казалось, что Крис думает о том же. Поднимая время от времени глаза, он ловил на себе задумчивый взгляд сына.
И вдруг Крис спустил ноги с кушетки и сказал решительным тоном: — Я все уладил с мистером Ролло. Гаражом будет заведывать старик Резерфорд.
«Почему старик?» — подумал мистер Бантинг. Он очень не любил это слово. Резерфорду было всего пятьдесят шесть лет.
— Нельзя оставаться в стороне от войны, надо помочь.
— Правильно, Крис. Я видел в газете как раз то, что тебе нужно. На авиационном заводе требуются опытные механики. Подай заявление. Правда, тебе придется уйти из дому и жить при заводе. — Он задумался над этим препятствием.
— Строить самолеты? — Нет, это не по мне. Я сам хочу летать.
Какое-то ледяное острие медленно прошло сквозь сердце мистера Бантинга. Взгляд у Криса был попрежнему веселый, но очень твердый.
— Значит, ты будешь в воздушном флоте? — так и вскрикнула Джули.
Крис кивнул: — Думаю, что пилот из меня получится.
Мистер Бантинг сидел не шевелясь, молча, потрясенный до глубины души. Он колебался, не зная, чего требует от него долг. И в то же время он испытывал чувство гордости, мучительной, но огромной гордости.
Он видел, что его жена тоже смотрит на сына. Такое лицо он помнил у нее только в те годы, когда дети были еще малышами. Потом она встала и ушла на кухню.
— Гм! — как ни в чем не бывало буркнул мистер Бантинг, но он прислушивался к тому, что делается на кухне. Оттуда не доносилось ни звука, и все-таки он чувствовал, что жена неподвижно стоит там за дверью.
— А сразу в пилоты, наверно, попасть трудно?
— Начну простым стрелком.
— Ну, что ты, Крис, — запротестовала Джули, — лучше офицером.
— Нет, простым стрелком на самолете. Так уж я решил.
— У тебя будут петлички с крылышками? Вот замечательно!
Стараясь, чтобы никто не заметил его ухода, мистер Бантинг отправился на кухню. Жена стояла у раковины; их взгляды встретились, и он обнял ее за плечи. Судорожно глотнув, он прошептал: — Нельзя его удерживать, раз он считает, что это его долг.