Мистер Монк идет в пожарную часть
Шрифт:
Дишер был в ванной. Он изучал содержимое медицинского шкафчика, заполненного кусками мыла в обертках, кремом для бритья, одеколоном и бритвами.
—Эй, Монк. Что привело тебя сюда? — удивился Стоттлмайер.
—Думаю, у нас может быть прорыв в деле Брина, — ответил Монк.
—Это здорово. Потом расскажешь мне, — сказал Стоттлмайер. — А сейчас я занят.
—Как Вы думаете, что здесь произошло? — спросила я. Теперь, когда мы далеко от тела, мне стало немного лучше. Я почти забыла, что кто-то убит. Почти.
—Похоже на профессиональное убийство, —
—Нам нужна Ваша помощь, — сказал Монк.
—Монк, разве ты не видишь, что я работаю на месте преступления? Каждому убийству свое время, ладно?
Монк покачал головой. —Это действительно не может ждать.
—Этот парень понравился бы Вам, Монк, — произнес Дишер, выйдя из ванной и оставив шкафчик открытым. — Он по-настоящему заботился о чистоте и носил одинаковую одежду каждый день. А Вы видели всю его квартиру? Все совпадает, все красиво и симметрично.
—Не совсем. Картины на стене разного размера, — Монк обратился к Стоттлмайеру. — Капитан, пожалуйста, я отниму у Вас всего несколько минут, чтобы рассказать свою версию. А потом еще несколько, чтобы Вы сделали звонок или два.
—Мне нужно собрать здесь улики, пока они еще теплые, — сказал капитан. — Ты же знаешь, как важны первые несколько часов расследования. Дай мне пару часов, и мы поговорим. Но не сейчас.
—Его убила жена, — выдал Монк. — Так мы можем двигаться дальше?
Стоттмайер застыл. Как и все мы.
—Ты только что раскрыл убийство, — фраза Стоттлмайера звучала таким образом, словно это был вопрос и утверждение одновременно.
—Знаю, мне следовало сделать это еще пять минут назад, но я был немного вне игры, у меня выдалось очень трудное утро, — оправдывался Монк. — Знаете, как это бывает.
—Нет, Монк, не знаю, — устало возразил капитан. — Желал бы знать, но не знаю.
—Как Вы узнали, что это жена убила? — растерялся Дишер. — Откуда Вы вообще узнали, что Лемкин женат?
—Ему было бы не нужно любовное гнездышко, не будь он женат, — пояснил Монк.
—Любовное гнездышко? — переспросил Стоттлмайер.
—Это место, которое используют для встреч с женщинами, не являющимися вашей женой.
—Я знаю, что такое любовное гнездышко, Монк. Я не понимаю, как ты узнал, что это оно.
И я не знала, как и остальные.
—Вся мебель арендована — вот почему она совпадает — плюс я заметил ярлычки под разными ее частями.
—Вы заглядывали под мебель? — изумился Рэнди.
—Он это делает везде, куда бы ни попал, — разъяснил Стоттлмайер.
Это правда. Я даже видела, как он проделывал подобное у меня дома. Под мебелью что-то может лежать, а он терпеть не может не знать, что именно. А если там какие-нибудь миленькие создания? Думаю, Монк бы этого не вынес.
—Важной
Мне следует научиться доверять собственным инстинктам, или, по крайней мере, интерпретировать их. С первого момента, как я зашла в эту квартиру, она показалась мне гостиничным номером. Но я не удосужилась подумать о причине своих ощущений. А Монк подумал. Он глубоко осознал то, что казалось само собой разумеющимся, на что мы смотрели, не видя. В этом существенное различие между Монком и мной. И вот еще: я не дезинфицирую воду каждый раз, прежде чем попить. А он проводит эту процедуру.
—Хорошо, значит, у него были шашни, — обратился капитан к Монку. — Откуда ты знаешь, что именно жена застрелила его, а не чей-нибудь возмущенный рогатый муж, отвергнутая любовница или наемный убийца?
—Все, что нам нужно — только посмотреть на тело, — произнес Монк и направился в гостиную. Все пошли за ним. Как только я увидела труп, мои тревоги и дискомфорт вернулись. Низкий гул страха усилился.
Но Монк, Стоттлмайер и Дишер присели рядом с телом, будто оно обычный предмет мебели. Мои неприятные эмоции им были нипочем.
—Лемкину выстрелили один раз в сердце, — просвещал Монк. — Почему не в лицо или голову? Ему выстрелили в сердце, потому что он разбил сердце. Нельзя игнорировать символический подтекст.
—Мы не на уроке английского в средней школе, — съязвил Дишер. — Вся эта символическая чушь чересчур даже для Вас.
—Не в случае, когда замечаешь, что убийца забрал с собой обручальное кольцо Лемкина, — возразил Монк, указывая на полоску бледной кожи на безымянном пальце жертвы. — Очевидно, оно представляло для нее сентиментальную ценность.
—Или денежную стоимость, — предположил Рэнди.
—Тогда почему убийца не забрал Ролекс? — Монк указал на большие золотые часы на запястье Лемкина. — Более того, убийца использовал малокалиберный пистолет, традиционное «женское оружие». И посмотрите, что убийца использовал в качестве глушителя — вязаную подушку. Вероятно, она связала ее, часами сидя в одиночестве, пока муж встречался с другой женщиной. Непреднамеренная символика — это практически признание.
Неожиданно для себя я осознала, что тоже присела. Вся прежняя неловкость и дискомфорт внезапно исчезли. Пытаясь понять рассуждения Монка, я стала смотреть на труп Лемкина их глазами: не как на человека, а как на открытую книгу, головоломку, которую нужно собрать для решения проблемы.
—Мой учитель английского на первом курсе оказался прав: «трояк», который я получил на экзамене, действительно преследует меня, — Стоттлмайер встал и посмотрел на Дишера. — Найди жену Лемкина, Рэнди. Предъяви ей обвинение в убийстве и приведи в участок.