Мистер О
Шрифт:
— Я у тебя дома, — говорю я сразу же, как только отвечаю на звонок.
— А я у тебя, — говорит она, и я слышу что-то вроде облегчения в ее голосе, что-то похожее на надежду. Я хочу удержать возможность того, что это может значить, в своих руках.
— У меня есть идея, — быстро говорю я. — Встретимся посередине?
— На Восемьдесят четвертой улице? — она живет на Девяносто пятой, а я на Семьдесят третьей.
— Мне нравится, когда ты занимаешься математикой. Да, встретимся в Центральном парке на Восемьдесят четвертой.
— Ты поедешь на такси или пойдешь пешком?
—
Десять минут спустя я стою у входа в парк, под бронзовой и красной листвой вишневого дерева, пока полуденный поток транспорта проносится мимо со свистом. Я вышагиваю взад-вперед, ожидая ее, выглядывая в толпе до тех пор, пока не замечаю, как она быстро, почти бегом, идет в мою сторону.
Мое сердце бешено колотится, словно дикая птица в клетке, и я не знаю, почему оно еще не выпрыгнуло из моей груди. Понятия не имею о том, что Харпер собирается сказать, или, почему она была у меня дома и что произойдет дальше, но она здесь. Она искала меня, и это обнадеживает, ведь когда она искала и нашла меня в прошлый раз, та ночь стала началом наших странных отношений.
Осенний ветерок обдувает ее волосы, и рыжие пряди прижимаются к ее щекам, когда Харпер идет ко мне и смотрит прямо мне в глаза.
— Я люблю тебя, Ник. И если ты попросишь меня поехать с тобой, я поеду.
И мое сердце, клянусь, выпрыгивает из груди прямо ей в руки, где она может держать его вечно, ведь оно принадлежит ей. В этот момент я безумно и бесповоротно влюбляюсь в нее.
Она прикасается руками к моим щекам и начинает говорить прежде, чем ко мне возвращается дар речи.
— Сегодня утром я не ответила на твое признание, потому что хотела, чтобы ты сам принял решение, — говорит она и пристально смотрит на меня своими голубыми глазами. — Вот почему я сразу же ушла, чтобы ты смог спокойно сделать выбор, который тебя осчастливит. Я не хотела, чтобы ты беспокоился обо мне или думал, что должен от всего отказаться потому, что любишь меня. Но все это время я была раздавлена, потому что чувствую то же, что и ты. И я знаю, как много это для тебя значит, а ты много значишь для меня, и я хочу, чтобы ты знал, что я поеду с тобой. Потому что я тоже тебя люблю.
Я не могу ее не поцеловать. Я прижимаюсь своим губами к ее, сминаю их своими и целую женщину, которую люблю, и которая любит меня в ответ.
Нью-Йорк и осень. Харпер и я. Любовь и дружба.
Я так чертовски счастлив, что не могу сдержаться. Я не могу удержать всю эту радость в себе. Мы целуемся, и целуемся, и целуемся, и я не могу остановиться. Я запускаю руку в ее волосы, сжимаю эти мягкие, шелковистые пряди, пока мы целуемся рядом с Центральным парком, где я встретил ее на половине пути ко мне.
Только нам не нужно идти на компромисс. Ей не нужно отказываться от чего-то ради меня. Когда я разрываю поцелуй, я радостно улыбаюсь, как одухотворенный дурак.
— Ты не можешь поехать со мной, — говорю я, и в глазах Харпер начинает мерцать грусть.
— Почему? — ее голос срывается.
Я прижимаю палец к ее губам.
— Потому что я не поеду.
— Что? — она поглаживает мою грудь. — Ты сумасшедший? Это шанс всей жизни.
Я пожимаю плечами.
— Может быть, и так. А может, и нет.
Харпер дрожит.
— Остановись. Это безумие.
Я качаю головой.
— Это не безумие. Это правда. У меня будет другое шоу. А может, и не будет. Но другой тебя у меня не будет никогда.
Она прижимает руку ко рту так, будто пытается скрыть дрожь своих губ. Но слеза, скатывающаяся по щеке, выдает ее.
— Харпер, я люблю тебя больше, чем «Приключения Мистера Оргазм». И я не могу просить тебя покинуть Нью-Йорк.
— Но я бы поехала. Я бы сделала это ради тебя. Я действительно хороша в том, что делаю, и везде есть мамочки, которые наняли бы меня. Один клиент, и мне бы цены не было в Лос-Анджелесе.
— Я знаю, — мягко говорю я, и это правда. — Но я тоже люблю Нью-Йорк. И я хочу быть с тобой здесь, на Манхэттене. Это наш дом, и я не могу позволить себе потерять именно тебя. Не шоу.
— И что будет дальше?
Я пожимаю плечами.
— Я сказал Тайлеру отказаться от предложения. Джино думает, что загнал меня в тупик, но это не так. Потому что вот в чем дело. Джино — придурок, и мне не нравится работать на него. Он думает, что владеет мной, потому что нашел меня, но шоу можно перенести на другой канал. На какой угодно. Джино может владеть всем, что я создал до сих пор, но все остальное, — я замолкаю и указываю пальцем на свою голову, — будет исходить отсюда. Оно принадлежит мне. Это — мое творение. И мы с Тайлером думаем, что найдется кто-то еще, кто захочет купить его. Он уже ищет другой канал.
— Ты решил это прежде, как мы во всем разобрались? Прежде, чем я сказала, что тоже тебя люблю? — спрашивает Харпер с нотками изумления в голосе, когда кладет руки на мои плечи.
— Иногда просто нужно рискнуть и поставить на кон свое сердце. Так же, как ты только что сделала это для меня, — тихо говорю я.
— Как и ты сделал для меня, — говорит она, и ее губы изгибаются в улыбке, похожей на мою. Этим губам невозможно сопротивляться. И мне больше не нужно этого делать… не то чтобы у меня хоть раз это получилось. Но теперь для меня нет никаких запретов, и я могу целовать ее сколько угодно. Я снова целую ее, захватывая ее губы своими с одержимостью, исходящей из уверенности, что теперь она моя.
Когда мы разрываем поцелуй, я беру ее за руку и веду на скамейку в глубине парка.
— У меня есть идея для нового шоу. Я хочу показать тебе. Некая сексуальная Принцесса, которую я люблю, стала моим вдохновением.
Харпер спрашивает с притворным любопытством:
— И кто же эта сексуальная Принцесса?
— У меня появилась эта идея, когда мы впервые пошли в боулинг, — говорю я и тянусь к конверту, из которого вынимаю копию комикса, над которым работал. Хотя работа — не совсем подходящее слово. Скорее это было похоже на игру, потому что, рисуя Харпер, я всегда чувствовал веселье. — Я нарисовал тебя в качестве безумно сексуальной девушки-механика.