Мистерия
Шрифт:
Пошарив в кармане, она вытащила сложенную в восьмеринку распечатку, надеясь, что легенда поможет переломить ход беседы.
Все непосвящённые, пересев на одну скамейку, занялись чтением, пока Лиза с Лёшей наблюдали за выражениями их лиц. Парни, озадаченные на вид, добрались до конца первыми, близняшки ещё с полминуты сидели, уставившись в листок.
– У вас тут общество любителей истории? – спросила Ники; по её лицу, как трещина, пробежала ироничная улыбка.
Лиза ощетинилась.
– Нет, это важно!
Она вызвалась пересказать вчерашний
Чем дольше Лиза смотрела в две пары зелёных, насмешливых глаз, тем больше привирала. Она говорила долго и детально, для внушительности. Краски сгущались: каждый шорох, отблеск луны, запах превращался в символ чего-то большего. И что хуже всего – трое за столом знали, как далёк её рассказ от действительности.
Под конец Лиза начала запинаться, боясь, как бы кто-то из троих не разоблачил её преувеличений, пусть и по-дружески. Тогда она, жалкая врушка, совсем потеряется на фоне сестёр.
Но никто не вмешался. Напротив, Лёша подхватил рассказ, и о поездке в библиотеку все узнали с его слов. Так история Лизы приобрела больший вес.
– Знаешь, вчера ты не говорил о монете, – сухо заметил Дима. – Покажи.
Лёша выложил находку на стол, и она пошла по рукам.
– Может, лучше выкинуть? – спросила Ники, когда до неё дошла очередь. – Вдруг этот призрак подстерегает путников, а потом морочит им голову? Ты ведь мог утонуть!
– Не такой Лёха парень, чтобы утонуть, – заверил её Дима.
– Я хотел бы узнать правду, – сказал Лёша.
– Ой, да забудь и всё, – возразила Лика.
Отвлёкшаяся от разговора Лиза думала о своей матери, которая тоже беременной оказалась на улице, и, параллельно, о девушке из легенды и её мёртвом ребёнке. Он тоже услышал бы коронное «от тебя одни проблемы», если бы родился.
Жара крепчала. Гришу позвали домой, якобы обедать, но он не появлялся ещё пару часов. Другие тоже бы сбежали, будь у них в квартире кондиционер. В степи за домом ухала горлица (у – уу – у, у – уу – у), а по столу ползали пьяные от солнца мухи. Хотя Гриша ушёл, близняшки остались: похоже, малознакомая компания их ничуть не смущала.
Духота вынудила ребят переместиться к подъезду кооперативки. Девушки присели на скамейку, парни остались на ногах. Над крыльцом поднималась паутина железных прутьев, увитая диким виноградом. Ягоды ещё не созрели – они прятались за листьями, мелкие, как горошек.
– Надо бы ещё раз сходить в слободку, – сказала Лиза.
– Давай, если ты хочешь… – согласился Дима, и у неё в голове промелькнули десятки дней, когда по её прихоти они вдвоём бродили по трущобам у Стекольного комбината или блуждали по степи, не боясь ни змей, ни пауков. Иногда им попадались алые маки, лентой тянущиеся по холмам, совсем как в легенде.
– Это опасно, – перебил её мысли Лёша.
– Да ну эти деревни! – сказала Ники, а её сестра усердно закивала. – Пойдём лучше в город! – (На местном жаргоне «в город» значило «в центр».)
С поддержкой Лёши их голоса перевесили, и было решено
«Мы с тобой ещё сходим, куда захочешь», – прошептал Лизе бывший возлюбленный. На неё нахлынула сначала волна лёгкой тошноты, потом – нервного возбуждения. В душе удивительным образом уживались обида на него и вялая нежность. «Мы с тобой ещё сходим, куда захочешь», «мы с тобой дождёмся лета», «мы с тобой справимся с расстоянием», «мы с тобой будем жить вместе», – как же сильно Дима любил разбрасываться этим «мы с тобой».
…Когда они шли в магазин, старухи у гаражей уже не было.
Глава 3. Старый храм
Закат застал их на троллейбусной остановке. Лиза держалась в стороне от окна маникюрного салона, где работала бабушка, и наблюдала за знакомством близняшек с Машей. Та казалась рассеянной: говорила с полуулыбкой и даже не спросила про имена. Её взгляд был тёплым, умиротворённым. В уголках глаз проступали гусиные лапки, блёклые русые волосы свисали сосульками, но ослепительно белые от природы зубы освежали маленькое лицо.
«Мне одной они не нравятся?» – спросила себя Лиза, сверяясь с Машиной безразличной реакцией. Ей никак не удавалось отделаться от чувства тревоги в присутствии сестёр. «Что ж, неудивительно, – вздохнула она. – Я та ещё стерва».
Сев в троллейбус и купив билеты у кондуктора, они столпились в центре салона. В окне мелькали зерновые силосы и портовые краны, небо за ними начинало темнеть.
Гриша уже во второй раз перепутал имена сестёр, хотя их красно-белые сарафаны различались по фасону. «Куда он смотрит? – удивилась Лиза. – У одной юбка А-силуэта и V-образный вырез, у другой прямая и квадратный. Что тут путать?»
– Не извиняйся, мы правда одинаковые! – успокоила его Лика.
– Так ведь интереснее! – вторила Ники. – Вот представь: захочешь ты поцеловать одну из нас и как выберешь?
Гриша не нашёлся что ответить, его бледноватое лицо пошло пятнами.
– Я бы поцеловал любую, – вмешался Дима. – Если не дала пощёчину, значит, та. Если дала, есть второй шанс.
Близняшек его план ничуть не смутил, напротив, они заулыбались, обнажая острые зубки. Лиза же заметила, что, говоря так, бывший смотрел не на сестёр, а на неё, и несмотря на топорность приёма, ощутила укол ревности.
Через полминуты они вышли на остановке «Военкомат» и свернули в переулок, ведущий к набережной. Видневшаяся вдалеке площадь у фонтана в форме шаровой молнии была запружена народом, потому они пошли по улице Айвазовского, некогда одной из красивейших в городе, которая теперь заросла травой. Под ноги попадались голубые шишки туи и недозрелые плоды софоры.
– Поднимемся на Митридат? – предложил Лёша.
– Можем сегодня без приключений? – Лиза, в своих лёгких плетёных сандалиях, с трудом перепрыгивала провалы в асфальте. Путь на гору стал бы испытанием.