Шрифт:
Глава 1. Хозяйка слободки
Керчь, 2014 год
Пройдёт три года, и жильцы покинут Цементную слободку. Дома снесут, широкое поле изроют гусеницы строительной техники, в воду ручья попадёт бетонная крошка, на песчаных насыпях вырастет Крымский мост. То лето было последним, когда посёлок стоял нетронутым.
По дороге на слободку, берущей начало от центрального керченского шоссе, шла компания из шести человек. Они быстро преодолели половину пути, оставив позади газохранилища и железнодорожный переезд. Лиза первой вышла на площадку, где кончался
Под крышей полуразрушенной остановки, на скамейке, спал человек. Спал крепко, не замечая, что тяжёлые плиты сгорбились прямо у него над головой. При виде бомжа Лиза почувствовала неприязнь. Если в детстве у неё получалось не замечать, что город, куда она приезжает на лето, беден, то теперь разбитые окна и увитые иссохшим виноградом фасады бросались в глаза.
Впереди был поворот на Цементную слободку, и пройдя его, Гриша, который, несмотря на полноту, скорее бегал, чем ходил, окликнул отстающих:
– А быстрее никак?
– Слышь, не напрягай, – проворчал Влад и всё же прибавил шагу.
– Район неблагополучный.
– И что такого? – вмешалась Лиза. Для неё все керченские улицы выглядели в равной степени ужасно. – На БАМе вообще перестрелки были, а мы там живём.
– Когда? – спросил Влад. – В девяностых? В то время, да, весело было, но мы вот с Машкой, как местные, скажем так: максимум, что нам грозит, – что на Буденного свет опять отключат.
– Тихо! – Его двоюродный брат, Дима, поднял руку, предупреждая друзей жестом. – Вы слышите?
Одного его резкого движения было достаточно, чтобы напугать Лизу, но спустя секунду она тоже различила странный звук: где-то впереди ворчал пёс. Затем раздалась злая перебранка. Одна собака, наверное, самая крупная, заглушала остальных, но в своре никак не могло быть меньше пяти псов.
В отличие от неё Дима не вздрогнул, его голос прозвучал устало:
– В этом городе собак больше, чем крыс.
Присев на корточки, Гриша выбрал подходящий камень.
– Ты что, совсем? – одёрнул его Лёша. – На твой камень они и кинутся! Не пугай собак, и они тебя не тронут.
Гриша оружие из рук не выпустил. Другое дело, если бы нагоняй устроил его обожаемый Дима, а так… Он лишь сверкнул глазами из-под отросшей чёлки. Странно, но ситуация показалась Лизе знакомой:
– Ребят, у меня дежавю, – сказала она. – Будто я уже была тут. Помню этот разговор, и собак, и камень.
– И что будет дальше? – поинтересовалась Маша.
– Это было прошлое, а не будущее. Словно одно и то же случилось дважды. Хотя…
Лиза закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, потом направилась к ближайшему дому, опоясанному низким кустарником. Раздался визг, из зарослей выскочил тощий пёс – его тонкие, как счётные палочки, лапы пробуксовали на бетонной крошке, – и наконец рванул в поле.
– Кажется, я знала, что он там.
Не похоже было, что пёс просто струхнул: даже отбежав метров на сто, он, так и не успокоившись, продолжил путь к шоссе.
– Постойте, – добавила Лиза, когда он скрылся из виду, – в дежавю на Грише была кровь.
Послышался
– Блин! Из-за тебя поранился! – Он поднёс руку к лицу, чтобы осмотреть царапину.
Скоро все поняли, почему Маша испугалась. В отличие от остальных, она сразу заметила алое пятно крови, окрасившее щебень.
Лиза вжала голову в плечи, ожидая, что её заклюют. «От тебя одни проблемы», – в мысли вклинился мамин голос. Вряд ли Маша удержится от подколов, а Дима будет расстроен, что его подопечный пострадал. На правах её бывшего он скажет что вот, мол, из-за подобных выходок мы с тобой больше не вместе.
К счастью, все промолчали, и Лиза расслабилась. «Люди вообще не такие плохие, как тебе порой кажется».
У промзоны нельзя было задерживаться, если они хотели встретить закат на краю обрыва: солнце медленно опускалось за горизонт. Компания тронулась; Гриша, который зажал царапину пальцем, чтобы не шла кровь, оказался теперь среди отстающих.
Дальше пришлось идти в гору. Хотя июльское солнце иссушило степь, в зазорах между плитами, из которых была выложена дорога, земля оставалась влажной. Слободка приближалась. Лиза уже могла разглядеть покосившуюся ограду и крайний дом, окна которого заколотили досками. Из-за него выехал «москвич» и, дребезжа, понёсся с холма. Отскочив в высокую траву, она едва не поскользнулась на серебристой полыни. В отдалении исступлённо залаяли собаки, но как только машина свернула на главную дорогу, всё снова стихло.
Дома слободки показались Лизе несуразно низкими, и вскоре она поняла почему: у них не было фундамента. В пятидесятые годы конюшни, построенные ещё до революции, переделали под казармы. В посёлке без удобств, который одновременно находился и в черте города, и на отшибе, поселились военные Керченской крепости. Их потомки дополнили ансамбль утлыми сараями, гаражами и палисадниками, в которых росли помидоры.
Взобравшись на холм, Лиза сообразила, что закат посмотреть не получится: море лежало на востоке, и деревню уже опутывала мгла, а солнце садилось за городским шоссе. Видимо, то же пришло в голову Диме:
– М-да, – сказал он, – и почему никто не подумал, что закат будет с другой стороны?
– Я подумал, – усмехнулся Лёша, – но меня и так всё устраивает.
– Значит, ждём рассвета! – воскликнула Маша, но мало кто разделял её энтузиазм: хотя всем, кроме Гриши, уже исполнилось восемнадцать, а Лёше и все двадцать, дома их всё равно ждали засветло.
Дорога шла по окраине слободки, потому большая часть построек и дворов оставалась в стороне. Шторы на окнах были задёрнуты, калитки заперты, похоже, местные жители не хотели, чтобы их тревожили. «Ни души, – поёжилась Лиза, – хоть бы собака опять залаяла, в самом деле». Всё вокруг – и белые мазаные сарайчики, и металлическая сетка на столбах, – словно кричали: «Внимание! Частная территория». Однако везде царило такое запустение, будто этого места давно не касалась человеческая рука. На крышах росли лишайники, шифер крошился, водостоки никто не чистил с зимы. В воздухе витал лёгкий запах гнили.