Мистерия

Сницарь Дарья

Лиза направила луч фонарика на свои ноги и едва не уронила телефон: земляной пол был усыпан цветами. Белые, жёлтые, розовые, алые бутоны раскрылись так, словно стояло полуденное солнце.

Ненадолго забыв о страхе, Лиза присела на корточки, чтобы их рассмотреть: листьев под лепестками она не нашла, стебли были короткими, как у фиалок, и уходили прямиком под пол. Кое-где торчали корни, идущие от цветка к цветку, будто грибница.

Ей понадобилось полминуты, чтобы заметить ещё одну странность: бутоны, на которые падал свет, начали закрываться.

Лизу

пробрало до дрожи: «Чем же надо поливать цветы, чтобы они цвели в темноте?» Хотя она всегда верила, что мир не объяснить только наукой, одно дело верить, другое – вдыхать этот сладкий удушающий запах, чувствовать, как лепестки касаются пальцев её ног, и изо всех сил стараться не упасть в обморок. Она бы бросилась наутёк, если бы не голос Лёши, звучащий всё ближе и ближе. Идти вперёд всё-таки было лучше, чем назад.

Лиза продолжала вести рукой по стене, пусть даже та местами поросла паутиной, – пауки сейчас пугали её меньше всего.

Внезапно пальцы провалились в дыру, она покачнулась, но удержала равновесие. В этом месте в стене обнаружилась глубокая ниша. К счастью, пустая. Неспроста, ох, неспроста, она была длиной в человеческий рост. Чтобы спать или хоронить? Спать или хоронить, спать или хоронить…

Лиза помчалась вперёд, как Элли через маковое поле, и притормозила лишь там, где коридор раздваивался, как змеиный язык. Лёша звал её налево, и она знать не хотела, что прячется в правом рукаве.

Потолок, обшитый деревом, резко снизился. Лиза шла, пригнув голову, но волосы на макушке всё равно цеплялись за доски. На утрамбованном полу валялись свежие комья земли, будто кто-то обтряхнул здесь лопату. Она не сразу поняла, откуда идёт свет: окошко было прямо над головой. В стекле одно за другим мелькали лица друзей. Но как же ей выбраться?

Лиза дёрнула за ручку, и на волосы посыпалась труха, пахнул ветер.

– Вылезай давай. – По тону Лёши было понятно, что наверху тоже все перенервничали.

– Дай я, – сказал Дима, схватил её за запястья и приподнял.

Как только Лиза оттолкнулась от земли, она инстинктивно поджала ноги, чтобы никто не схватил её снизу. По щиколоткам полоснул холодок. Стукнувшись о раму коленками, она упала в жёлтую траву. Дима стоял над ней, тяжело дыша. Лиза с интересом посмотрела на его лоб, на котором от напряжения заиграли морщины, и отметила для себя, что впервые со дня приезда неделю назад, он проявил к ней какие-то эмоции. И впервые с их окончательного разрыва тоже, если так считать.

Она посмотрела на свои руки: помимо мела, на пальцах остался какой-то липкий чёрно-серый порошок. «Наверное, грязь из ниши».

Маша, оставшаяся у окошка, пинала в подвал камешки, они глухо стукались об пол.

– Прекрати! – не выдержала Лиза. – Пойдёмте отсюда, пожалуйста.

– Да уж, неплохо бы!

Маша зашагала в сторону дороги. Когда дом потерялся из виду, Лиза нашла в себе силы, чтобы говорить:

– Я думала, в подвале гнилью пахнет, сладко так… а это

цветы.

– Там теплица? – заинтересовался Дима.

– Нет, прямо на полу растут.

Потом ей, конечно, пришлось рассказать всё по порядку.

– А девушку ты нашла? – уточнил Лёша.

Лиза покачала головой.

– Она ничё такая, – сказал Влад, и Маша, которая шла с ним бок о бок, переменилась в лице.

– Для тебя может и норм, а для нас старовата, – не согласился Дима.

Лиза едва не рассмеялась: подражая двоюродному брату, её бывший мог, конечно, строить из себя обольстителя, но, зная, как хаотичны Димины ухаживания, легко было предположить, что с девушками у него ни до, ни после неё не клеилось и что дома, в Казани, его никто не ждёт. По крайней мере, ей нравилось так думать.

– Я так и не понял, сколько ей лет, – продолжил Влад. – То ли двадцать, то ли сорок. Она, наверное, из тех, кто почти не стареет.

– Да поехавшая какая-то, – усмехнулась Маша. – Жить тут вообще для здоровья не полезно. У нас одноклассница была из слободки: тоже вечно куда-то исчезала, ходила через раз, несла всякую чушь.

– Лена? – уточнил Влад. – Нормальная она. Простая. Кур своих любит, ну так и что?

Лиза вспомнила, что двоюродный брат Димы и Маша окончили одну школу и оба остались учиться в керченских ПТУ. По её мнению, их тоже можно было назвать «простыми».

– Кур любит… – повторила Маша. – Здесь такая дыра, что зашибись. Прям в слободке, может, Крымский мост построят, а им вообще пофиг.

– Думаешь, мост тут будет? – удивился Дима.

За Цементной слободкой дорога изгибалась вправо и шла параллельно морю. От обрыва её отделял пустырь, поросший редким сухостоем, где в светлое время суток паслись козы и лошади, а в тёмное – останавливались приблудившиеся туристы. Оползни год за годом грызли его по краю, но никак не могли проглотить целиком. Земля у обрыва крошилась, будто песочное тесто.

– Ищите место для костра, – скомандовал Дима, который нёс пакет с едой.

Лиза шла по высокой траве, как пришибленная, без конца думая о пустой нише в подвале и странной грязи на пальцах. В душе плескалась мутная вода, не было настроения ни веселиться, ни шуметь. К тому же вечер выдался на редкость тихий. Казалось, волны отхлынули от берега Крыма и устремились к материковой России по ту сторону пролива.

Скоро она набрела на старое пепелище и окликнула Диму:

– Я нашла! Давайте тут сядем.

Кто-то уже жёг здесь костёр: трава была выполота, в золе виднелись угольки, а вокруг прогалины, словно на капище, лежали валуны. Камней как раз хватало, чтобы все могли рассесться. Дима нашёл рядом кирпичи и соорудил из них мангал, а Лёша развёл огонь с помощью рекламных флаеров, которые они взяли в супермаркете.

Лиза выдала каждому по жирной, лоснящейся сардельке, и, наколов их на веточки, все склонились над костром. Вскоре запахло душистым мясным соком. Это было куда приятнее, чем аромат подземных цветов.