Мистификация дю грабли
Шрифт:
Патриарх, выслушав мамонта, пообещал разобраться со своими вечно голодными проказниками. Затем схватил дубину и стал прощаться с мамонтом. Потом прибежали волки и тоже с жалобами на нынешнюю молодежь человеков. Они ещё не успели убраться восвояси, как в пещеру с криками и воплями, размахивая копьями и дубинками, ворвались подросшие карапузы. Волков пришлось защищать. Их судьба была решена женщиной – пращуры были (почти все) вегетарианцами, но только тут они поняли, что воспитали на растениях и корешках плотоядное племя. Она отогнала от волков этих буйных охотников и собрала
Так как утром за углом пещеры человеками была оставлена засада, то волки упирались, чувствуя эту ловушку, и, несмотря на все уговоры женщины, жилище патриарха не покинули. Они согласились сторожить имущество и дом своих обретенных хозяев. Вернувшиеся вечером охотники обозвали этих волков собаками. (Это самое страшное оскорбление в приличном пещерном обществе!) Но… смирились с их соседством – нрав у женщины был очень крутым. Жаловаться на аппетиты их наследников приходили и другие обитатели лесов, полей и рек.
Вскоре все звери были поделены людьми на домашних и диких. А патриархи, как и их потомство, стали окончательно всеядными. И почему-то люди после этого перестали понимать и разговаривать на зверином языке и придумали свою человеческую речь. Природа после этого призадумалась и охладела к ним своими ненастными днями и скучными обязанностями первобытных жителей земли. И куда она только спрятала свои фантазии волшебных ночей и совсем уж бесподобных восходов. Что она этим людям сказать хотела?
Юмор – это кастрированная сатира. Это – фантик от конфеты, который легко можно превратить в туалетную бумагу. Пахнет вначале приятно, но воняет ещё сильней после повторения для слабоумных.
Здесь бы не было загадки от меня, чтобы повторять Священное Писание на свой лад – глупо и опрометчиво. Но этот океан был Студеным морем, то есть Северный Ледовитый океан. Пальмы здесь не росли, дразнить обезьян, предъявляя им требование об уплате алиментов как своим предкам, тоже никак… Оставалось только одно: посмотреть, когда же, наконец, придёт в эти места мораль и общественное мнение из более тёплых мест. А до того пришлось перебиваться тем, чем придётся…
– И где ты шлялся? Нашел себе женщину помоложе, да?! – раздался визгливый голос через сто лет после той незабвенной встречи на берегу океана. Ну и что из того, что он пращур и вождь племени? Недавно молодежь племени видела на берегу следы пришлых людей. Глаз да глаз нужен за мужиками… Всегда найдут, куда сходить. Первопроходцы чёртовы. Но что поделать, если в каждом мужчине на дне его судьбы прячется любопытство и тяга к неприятностям? Но, спасая человечество от конца света, природа не всем мужикам разрешает пользоваться этими дарами. И патриарх, который уже давно знал, как надо обращаться со своей супругой, ответил просто:
– Да сбудутся твои пожелания!
Оторопев, она молча закинула свои дряблые старческие руки за голову и обхватила ими удивительно хорошо сохранившиеся волосы.
– Женщина, ты долго будешь оскорблять мой желудок обещаниями?
– А ты заслужил? – возмутилась вдруг женщина, оторвавшись от своих воспоминаний и фантазий любви. – Так ты ещё потребуешь… – тут она замолкла, потому что вспомнила, как ей было хорошо, когда вместе с ним она однажды ела сырую тыкву и, стряхивая с себя кожуру и семечки, поняла в первый раз, что не видит низ своего живота. А ему, ему – всё равно! Одно слово – бестолочь! Как всегда…
А пращур как истинный патриарх, не терпящий чужих возражений, медленно осмотрелся. Потом, принюхавшись, пошел прямиком к огромной жаровне, которую он недавно соорудил из кусков сырой глины. Не сразу получилось, но упорство помогло обрести опыт, и потом пришли знания. Обожжённая глина превратила очаг в каменную крепость семейных традиций. А жаровня? Каких только приключений не довелось испытать патриарху, пока куски странных камней не превратились в медь. Зато теперь этой жаровни вполне хватало на большую семью. На неё можно было теперь бросать куски сырого мяса или рыбы, чтобы было вкуснее от удачи на охоте и рыбалке.
– Как жаль, что правнучка его не хочет, – выговорил с укоризной патриарх, ухватив кусок побольше да пожирней.
– Что?! Ты про кого это? – не поняла его супруга.
– Ну, ты же говорила… – пращур достал сосновую щепку из-под её ног и, выковыряв ею из своих зубов застрявший кусок мяса, продолжил: – Ну, эта, мелкая, ты ещё зовешь её – Верой! Ну, та, худенькая, которая замуж так торопилась, так торопилась, а потом его дубиной огрела!
– Нашел что вспоминать. Давно это было. У них уже внуки есть!
– Да?! – удивился пращур.
– Меньше шляться надо было! Всё до сих пор, поди, успокоиться не можешь.
– Ты это о чём? – не понял её патриарх. Он сыто рыгнул и посмотрел на свою половину.
Какая ему другая любовь могла ещё присниться? Если он снова увидел её, как в первый раз в своей жизни? Летними вечерами они сидели под лучами заката у входа в пещеру и ждали появления первых звёзд. Им было уже тогда грустно и жаль ещё одного прожитого дня. Люди давно уже научились строить дома, но патриархи не хотели покидать свои пещеры. В них они не чувствовали власти времени. В этих лабиринтах ничего не изменилось и не менялось с давних времён. Менялись только они сами. Время вокруг было плотным, как вода, которая обтачивала их кожу до глубоких морщин.
И однажды их похоронили. В одной из маленьких подземных пещер – вот так они оказались навсегда вместе, как и обещали друг другу давно – при первой встрече. Их замуровали без всяких лишних слов, спокойно и без слёз – дел у всех их детей и внуков и правнуков было много. Вскоре эту пещеру покрыли слоями пришедшие снега и вечная мерзлота. Потомкам было не до них. И память о них стала просто преданием… Но их потомки были глупее и никчёмней свободы первой любви на земле. И растратили доставшиеся им сокровища первозданных чувств на земле на ошибки и предательства.