Мистификация дю грабли
Шрифт:
Это место, давно известное в Европе как остров Рюген (или Руян?), с тех замшелых веков стало возбуждать ненависть завистливых соседей. Росли и множились слухи, слагались мифы о чудесах острова, о его странной святой жизни, но сильнее всего всех возбуждали сведения о несметных сокровищах в храмах Аркона. Больше всех в создании противоречивых слухов отличились шпионы и лазутчики всех мастей.
И, разумеется, в стороне от этих слухов о сокровищах не мог остаться Ватикан, достигший невероятной учености и уровня мастерства в грабежах заранее выбранных жертв. Желательно другого вероисповедания,
– Тайны Гипербореи должны быть недоступны простым смертным. Иначе пойдут слухи и грязные намеки о Священном Писании! Разве можно допустить, что гиперборейцы появились раньше Адама? – говорил очередной понтифик. – Они же варвары! Они не знают законов бытия и живут, как звери – не знают даже цену золоту, не знают коварства врага человеческого, не знают – страшно даже подумать – клятвопреступления! Они не знают даже, что такое грех! – он высморкался в портьеру и с величественным видом повернулся к кардиналу Б***ля по Морде… (это не причиндалы автора, а документально оформленное, официальное задокументированное видение папы римского). Затем он (сам папа римский!) подошел к окну с видом на долгострой собора святого Петра и продолжил:
– Так, сегодня я в хорошем настроении, а потому не будем тревожить Господа нашего нашими молитвами и подозрениями. Всё-таки Священное Писание излагали люди – приврали немного. На каких, говоришь, дровишках ведьмы и еретики предпочитают гореть? – качнулись чётки в руке понтифика.
– На сухих… – отозвался эхом тёмный угол кабинета.
– Я не об этом… Уголь – это слишком дорого и не всегда под рукой. А дров слишком много требуется. Сколько на этого… ну вот на этого… в последний раз дров истратили? – чётки повисли, их владелец слегка замялся, но пусть и медленно, спохватился: – Как его звали?
– Хуани Педрилли. Сорок, сорок вязанок дров. Неприлично богатый человек… – ответил, выйдя из угла, советник понтифика, синьор епископ Б***ля по Морде, который тут же молитвенно скрестил руки на груди и возвел очи к небу.
– Да, это грех… Грех великий, – в задумчивости перекрестился понтифик. – А другие грехи?
– Одного этого хватило бы… для дюжины простых еретиков, – закручинился Б***ля по Морде. – Он построил своей любовнице виллу, хотя обещал построить храм. Втридорога нам доставлял товары от сарацин и не платил со своих притонов десятину матери-церкви. Он даже отказался от покровительства ордена Святого Бенедикта. И не обращал никакого внимания на то, какие они, наши братья, несут расходы, славя в своих молитвах его здравие и благополучие. И не возмещал им это…
– Какая неблагодарность! Что ещё? – вздохнул, перебирая чётки, понтифик и вопросительно посмотрел на секретаря-советника.
– Совсем страх потерял. Если ему простить всё это, то какой пример будет для остальных? Как держать нам, пастырям, в повиновении этот скот? – Б***ля по Морде аж покраснел от возмущения.
Понтифик сохранял спокойствие:
– Согласен, виновен этот плут. Надеюсь, у него всё отобрали? За покровительство слуг божьих платить обязаны все. Под крышей церкви платить должны все… И даже за её оградой.
– Разумеется… – успокоился Б***ля по Морде, мысленно увеличивая свою
– Родственники? – с отрешенным видом спросил понтифик.
– Их тоже в покое не оставим… – облизнул свои сухие тонкие губы Б***ля по Морде.
– Это правильно, но я о Природе… – задумчиво взвесив чётки в руке, сменил тему понтифик. – Слишком безжалостно мы с ней поступаем. В Европе скоро лесов не останется. А ведь древесина – это всё. Мебель, строительство домов, корабли, кареты, да много ещё чего. Нет, на еретиках экономить не будем, но лес надо поберечь.
– Как говорят наши милые испанцы, аутодафе – это свет и тепло нашей христианской любви, – вкрадчиво поддакнул понтифику Б***ля по Морде, услужливо пододвигая ему подставку для ног.
– И я о том же… А тут – Гардарика. Что это? Да ещё эти непонятные этруски… А вдруг и правда, что этруски пришли сюда из тех мест? Не дай бог! – понтифик перекрестился и поцеловал свое нагрудное распятье. – И получится, что цивилизация к нам пришла от этих варваров? Ты обратил внимание – во всех этих записках путешественников и купцов говорится, что все эти города находятся в непроходимых дремучих лесах? Это же сколько дров? И на таких необъяснимых просторах… Придётся нам свет наш истинный нести к ним, к этим проклятым язычникам. Пусть погреются нашим светом и теплом. Вот где нам леса хватит на всё, а заодно и Священное Писание укрепим, и сомнения всякие искореним Провидением истины и Словом Божьим. Надо взоры нашей знати обратить на эти земли. С Палестиной мы перемудрили и оставим её в покое до лучших времён… Да поможет нам Бог! Амен…
– Амен. Да, нищеброды эти сарацины, нищеброды. Но кто же знал, что у них ислам такой воинственный. Прибыли никакой, а какие убытки пошли! – с горестным видом согласился Б***ля по Морде. И столько грусти проявилось в его глазах.
– Займись этим. И с сегодняшнего дня Гиперборея, Гардарика – как бы дальше она ни называлась – должна стать для нас делом всей Европы. А то от этих арабов сплошные неприятности, да ещё от славян, будь они прокляты, надо спасать нашу цивилизацию… Но ещё нам как никогда теперь надо об окружающей среде помнить и расширять, и расширять наше жизненное пространство. С нами Бог! Амен… – папа Григорий VII вздохнул и положил руку на пергамент уже законченного им нового календаря.
Заскрипели гусиные перья по пергаментам – и по ним, и по драгоценной по тем временам бумаге закапали, как слёзы, чернильные кляксы. Писали не только хроникеры, но и все кому не лень. Знали, что врали, но всё равно врали и врали. Хотя, почему врали? Быть этого не может. Они, западные учёные, никогда не врут и не ошибаются! Изредка их правота просто становится ненужной по причине использования этой правды не по назначению и не ко времени, и не к месту… Ну и что с того? С кем этого не бывает?
Толпились перед соборами и церквями фанатики веры после самобичеваний, но, увы – дров не было. Была холодная зима, и придурков, желающих самосожжением доказать силу своей веры, от всех храмов гнали прочь. В ту зиму холод мог сэкономить много, много человеческих душ, но… они замёрзли насмерть.
Испуг перед незнакомой, странной в своих проявлениях добротой жизни, первозданной чистотой человеческого общения вынудил Запад как цивилизацию к агрессии зла, к агрессии подлости и ненависти и лжи, направленной против славян.