Мистификация
Шрифт:
Дик посмотрел на меня в восторге, голова склонена, коричневые глаза подернуты дымкой мечтательности. Его голос неожиданно стал вкрадчивым:
– Слушай, не шути. Ведь неплохая идея. Если мы...
– Ты считаешь меня сумасшедшим? За работу! Иди читай об эфиопских взлетных полосах, выясни, в каком обмундировании Хьюз мог летать из Англии в сорок четвертом году.
Так мы отмели мысль о попытке унаследовать два миллиарда долларов. Посчитали, что такой план находится за гранью наших возможностей и явственно отдает смрадом жадности. Фактически подобное предприятие
Все шло хорошо – лето тяжелой работы, горячего солнца и пота. Каждую ночь все увеличивающуюся стопку страниц мы запирали в серый шкаф для хранения документов, рядом с моим столом, а ключ хранили под индейской маской на книжной полке. А потом, тем самым августовским вечером, когда Дик уже ушел на пляж, позвонила Беверли Лу, и все здание мистификации начало трещать по швам.
– Клифф?
– Да. Как дела? Что...
– Лучше слушай повнимательнее. У нас неприятности.
– Неприятности?
Это слово могло означать только одно. Я почувствовал, как холодная рука страха сжала мне горло, и приготовился повесить трубку на середине пламенной речи Беверли о том, как человек из "Хьюз тул" позвонил Хэрольду Макгро и объявил "этого парня Ирвинга" мошенником. Хотя Беверли все еще говорила "у нас", а не "у тебя". Замерцала надежда.
– Какие неприятности? – переспросил я.
Она принялась, как обычно, тараторить:
– У меня есть друг в одном издательстве. Его имя тебе ничего не скажет. Час назад он позвонил мне. У них есть парень, Сэм Пост. Ну так вот, он является представителем, или просто другом, или знаком с человеком по имени Итон, Роберт Итон. Октавио никогда не упоминал об этом парне? Один из бывших мужей Ланы Тернер. Похоже, он знает Октавио.
– Никогда о нем не слышал.
– Тогда послушай. Мой друг из издательства позвонил мне и сообщил, что этот Сэм Пост пришел в их офис и предложил "Автобиографию Ховарда Хьюза", рассказанную Роберту Итону, и показал им...
– Беверли, – перебил я, маскируя свою нервозность еще большей нервозностью, – ради бога, не произноси это имя по телефону. Говорю тебе, нас могут прослушивать. Октавио, Октавио, – настаивал я.
– Да, ты прав – Октавио. Извини. В общем, или у твоего дружка Октавио рыльце в пуху и он затеял двойную игру, либо у кого-то другого рыльце в пуху. Мой друг знает Поста несколько лет, они вроде как друзья, поэтому тот и обратился к нему, сказал, что Октавио записал на пленку свою автобиографию вместе с этим писателем, Робертом Итоном. И дал Итону письменное разрешение продать ее, издать.
– Посту дал?
– Нет, черт возьми. Он дал разрешение Итону. На гербовой желтой бумаге, как и у тебя. Пост – просто посредник. К этому делу уже подключили агента. Я не знаю всех деталей, но агента зовут Шелли Абенд.
Я постарался, чтобы мой голос звучал скорее скучающе, чем взволнованно:
– И кто-то действительно принимает эту чушь всерьез?
– Да! – закричала Беверли. – В этом-то все и дело. Стала бы я тебе звонить, если бы они не приняли это всерьез. Я сама принимаю это всерьез, могу тебе сказать! Ты вообще
Мой палец блуждал по кнопке прерывания связи. Я коснулся клавиши, но затем передумал. Слишком уж меня заинтересовала новая проблема, надо было узнать о ней как можно больше.
– Расскажи мне все поподробнее, – предложил я, прежде чем выдвигать какие-либо теории. Ситуация складывалась просто удивительная.
– Чем ты слушаешь! У Поста есть какое-то письменное разрешение от Октавио, выданное то ли ему, то ли Итону, и, похоже, оно достаточно хорошо для другого издательства, чтобы там захотели увидеть рукопись.
– Уже и рукопись имеется?
– На данный момент написано около ста страниц, еще больше на подходе. Не знаю, читал ли их издатель. Зато я точно знаю, что, какое бы соглашение ни было заключено между Октавио и Итоном, оно в точности повторяет твой вариант – те же секретные встречи, то же условие, согласно которому стенограммы их бесед должны быть прочитаны Итоном в присутствии самого Октавио.
– Невероятно, – пробормотал я.
А Беверли все распалялась, ее гнев рос с каждым словом.
– Думаю, Октавио тебя обманул, ну и нас заодно. Скорее всего, он сделал копии тех интервью, что записал с тобой, и передал их этому человеку, Итону. Идея в том, чтобы посмотреть, кто из вас двоих напишет лучшую книгу, а потом выбрать только одну.
– Он бы никогда так со мной не поступил, – запротестовал я.
– Да, с тобой он бы никогда так не поступил! – Беверли просто источала сарказм. – Ты же у нас такой особенный. Послушай, эго затмевает тебе трезвый взгляд на происходящее. Ты что думаешь, старик недостаточно хитер, чтобы провернуть подобную аферу? Нет, конечно, сейчас ты думаешь, что он – великий человек, твой хороший друг, но не забывай – ты едва его знаешь; у него репутация самого беспринципного бизнесмена во всех Соединенных Штатах. Ты же сам мне рассказывал, скольких деловых партнеров он подвел в своей жизни.
– Ну, это было давным-давно, – сказал я, с жаром защищая личность моего Ховарда Хьюза. – Он изменился, Беверли. Нет, я не могу в это поверить. Извини, просто не хочу в это верить. – Я услышал дрожь в своем голосе – да, во мне точно пропал актер. – Это было бы непростительно, неэтично и... отвратительно.
– Да, это действительно так. Но вероятность остается. Но есть еще одна возможность, – осторожно добавила она.
Я уставился на клавишу отбоя. Палец застыл.
– И что же, – медленно произнес я, – за другая возможность?
– Ты хорошо знаешь Дика Саскинда?
– Ты меня уже об этом спрашивала. В каком смысле хорошо знаю?
– Ты ему полностью доверяешь?
– Ну, я уже говорил. Мы просто друзья. Не слишком близкие. Но я бы не стал нанимать его на эту работу, если бы не доверял.
– Ты не слишком-то доверял ему в апреле, не сказал, что действительно встречаешься с Октавио. – Она, похоже, забыла, что я ей говорил о своем желании все рассказать Дику, а совет всей редакции посоветовал – да фактически заставил меня – не делать этого.