Митральезы Белого генерала. Часть вторая
Шрифт:
— Нет. Лучше ты иди, — тихо отвечала та, каким-то совершенно безжизненным голосом. — Я еще немножко посижу с Димочкой.
— Что? — вздрогнула баронесса.
— С Димочкой, — тускло повторила Катя. — Я никогда не называла его так прежде, хотя очень хотелось. Нет. Только Дмитрий Осипович, или «мон лейтенант-колонель»[3], когда мы были одни. Ему нравилось это сочетание лейтенант и колонель.
— Ах вот что.
— Да. Теперь мне уж поздно, а тебе еще нет.
— О чем ты? — удивилась сестра милосердия.
— Мой Дима погиб, а
Вспыхнувшая как маков цвет барышня, хотела что-то возразить, но горе подруги было так неподдельно, да и место для отповеди совершенно не подходило. Поэтому она, не будучи в силах выдерживать это напряжение, поспешила уйти.
Возвращаться в госпиталь пришлось через редут, по которому туда и сюда сновало множество народа. Солдаты занимались наведением порядка, посыльные разносили распоряжения начальства. Санитары все еще искали раненых. Все они переговаривались, шумели, иногда даже смеялись, как будто не было вокруг ни смертей, ни запустения, ни потерь товарищей. Но всего громче звучала музыка полкового оркестра, игравшего скорый марш№ 6.[4] От всей этой какофонии голова барышни шла кругом, и она поневоле остановилась.
— Сестричка! — отвлек ее чей-то хриплый голос.
— Что?! — испугалась она.
— Помоги, сестричка, — почти прошептал раненый. — Мочи уж нет терпеть.
— Что с вами?
— Яви божескую милость, дай водицы испить. В горле пересохло, сил нет.
— Я… я сейчас принесу, — пообещала она.
— Глоточек, — продолжал причитать солдат. — А там и помереть не страшно…
Охваченная состраданием Люсия бросилась бежать, но не успела она сделать и нескольких шагов, как налетела на какого-то офицера и, не удержав равновесия, едва не упала наземь.
— Простите! — вырвалось у нее.
— Куда это вы так спешите? — поинтересовался тот, подхватывая девушку.
— Я? Там раненый, ему надо помочь…
— И кроме вас это сделать больше некому, — хмыкнул прапорщик.
— Будищев, это вы? — изумилась она, узнав, наконец, его.
— Я, — просто ответил тот.
— У вас есть вода?
— Держите, — ничуть не удивившись вопросу, отвечал он, снимая с пояса флягу.
— Это не мне, это солдату.
— Что же, пойдемте к вашему солдату, — пожал плечами Дмитрий. — Только быстро.
— Вы торопитесь?
— Федьку надо найти.
— Кого, простите?
— Федора Шматова.
— Ваш слуга, — сообразила баронесса. — А что с ним?
— Не знаю, — еще больше помрачнел и без того хмурый моряк.
— Вот он, — остановилась перед лежащим в траншее солдатом Люсия. — Давайте свою флягу.
— Воды! — прошептал тот, явно теряя силы.
— Ну что же вы? — протянула руку сестра милосердия.
— Нельзя ему пить, — покачал головой Будищев.
— Что?!
— Ранение в живот, — пояснил свои слова Дмитрий, показывая на окровавленные ладони солдата, которые он прижимал к пятну крови на грязной гимнастической
— Но что же делать? — ахнула барышня, со стыдом понимая, что он прав, а она даже не подумала осмотреть пострадавшего.
— Эй, военные! — неожиданно повысил голос прапорщик, обращаясь к проходящим мимо солдатам.
— Слушаем, ваше благородие! — отозвались те, вытянувшись во фронт.
— Хватайте раненого, — приказал он, — и тащите к околотку. Да смотрите не растрясите!
— Есть!
— Вот бардак, — устало покачал головой Дмитрий, — оркестр пригнать время нашлось, а раненых собрать — нет!
— А отчего вы ищите своего Федора здесь? — внезапно спросила Люсия. — Разве он не должен был быть с вами во время нападения?
— Его вообще здесь недолжно было быть, — с досадой отозвался прапорщик. — В принципе!
— Но разве он не служит вам?
— Он мне не слуга, а друг! — немного грубовато отрезал Будищев, но заметив неподдельное удивление на лице мадемуазель Штиглиц, смягчился. — Федька добровольно поехал со мной на войну. Бросил все, невесту, работу, мирную жизнь…. А я его не уберег… впрочем, не берите в голову, Люсия Александровна. Ни к чему вам это.
— Вы думаете, что я бесчувственная кукла? — возмутилась барышня. — Полагаете, что я неспособна оценить вашу потерю? Понять такое чувство как дружба?!! Я… я… да вы болван, месье Будищев!
Выпалив в лицо Дмитрию все, что она думала, девушка хотела развернуться и уйти с гордо поднятой головой, но тут появился солдат артиллерист с ефрейторским басоном на погонах.
— Дозвольте обратиться, ваше благородие!
— Чего тебе, Филимонов? — узнал бомбардира [5] прапорщик.
— Туточки рядом нашли еще цельную гору побитых. Будете глядеть?
— Пошли, — оживился моряк.
— Я с вами! — решительно заявила Люсия, сама от себя не ожидавшая такого и на всякий случай пояснила, — возможно, там есть раненые, которым понадобится помощь.
Идти и впрямь пришлось недалеко, до небольшой площадки перед бруствером, на котором еще вчера стояла горная пушка, утащенная текинцами. Судя по всему, это место послужило ареной яростной схватки. Кругом валялись еще не убранные тела, рядом с ними целые лужи запекшейся крови. Опытный глаз Будищева сразу же определил, что орудие успело выстрелить, по меньшей мере, один раз, и разорванные в клочья трупы духов, указывали направление разлета картечи.
Присланные для восстановления позиции артиллеристы и саперы уже начали разбирать их, под руководством фельдфебеля Богачева.
— Здравия желаю, вашему благородию, — поприветствовал он прапорщика.
— Здорово Евдоким, — кивнул ему как старому товарищу Будищев. — Рассказывай, что нашли?
— Тут вот, Дмитрий Николаевич, какое дело. Наших-то мы сразу постарались прибрать, — пояснил Богачев. — А теперь, значит, и до этих вот руки дошли. Взялись было, а слышим, кто-то стонет. Ну я и послал за вами.