Млечный Путь, 21 век, No 2(51), 2025

Клугер Даниэль Мусеевич

Я знаю, что в этом жанре работали многие, но Клугер - один из лучших, и пишу я это отнюдь не потому, что так принято в некрологах.

В последние десятилетия вышло и немало его блестящих литературоведческих и исторических исследований, посвященных прототипам героев великих книг и содержащимся в них загадках. И, само собой, нельзя не вспомнить среди его наследия книгу "Баскервильская мистерия" - вот уж точно лучшее на сегодняшний день исследование законов детектива и корней этого жанра.

Как все это умещалось в одной личности, понять просто невозможно.

В последние годы Даниэль тяжело болел, но до последнего дня продолжал напряженно работать, писал и выступал с концертами и все больше погружался

в изучение Торы и соблюдение ее заповедей. В Бога он, кстати говоря, верил всегда и в интервью, которое я брал у него на пятидесятилетие, на вопрос о вере ответил: "Конечно, верю! Обе мои бабушки были глубоко религиозными еврейками, обе были очень умны, а я их обеих безумно любил и допустить, что они в чем-то ошибались, попросту не могу". Но в последние два года это все же было нечто совсем иное, куда более глубокое. Помню, как он прислал мне на WhatsApp свою фотографию в тфилин и талите и написал: "Никогда не думал, что это такое счастье - накладывать тфилин".

Всего пару недель назад я прочитал в свежем номере журнала "Артикль" его новую повесть "Парижский исполнитель" - о знаменитом Видоке и начале карьеры выдающегося русского сыщика, близкого друга Пушкина Ивана Лапранди, имевшего еврейские корни. Собирался позвонить Даниэлю, чтобы выразить свое восхищение, но, как обычно, замотался и не успел. Теперь уже не позвонишь...

Но его "Еврейские баллады", детективы и остальные произведения, слава Богу, остаются с нами и еще долго будут востребованы еврейскими, да и не только еврейскими читателями. И это, поверьте, тоже не просто слова...

Даниэль Клугер

РЕАЛЬНОСТЬ ГАЛЛЮЦИНАЦИЙ

Книжная серия "ЖЗЛ": Жизнь Забытых Людей

(из книги "Наглухо закрытые премьеры")

Доктор философии Эдгар Лепеллье долгое время рассматривался коллегами как типичный "enfant terrible", "несносный ребенок". И дело тут не столько в тяжелом характере и даже не в относительно молодом возрасте. Докторскую степень по философии и параллельно по биологии он получил в двадцативосьмилетнем возрасте, в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Тогда же начал работать экстраординарным профессором на кафедре не где-нибудь, а в старейшем университете Европы - Сорбонне. Еще свежи были воспоминания о бурной "парижской весне", о студенческой революции шестьдесят восьмого. К слову сказать, какое-то участие Лепеллье в тогдашних беспорядках принимал, во всяком случае, его видели на баррикадах. Правда, знакомые утверждали, что профессор, будучи человеком до крайности рассеянным, попросту шел домой и на перегородившую улицу баррикаду влез исключительно потому, что не хотел делать крюк по боковым улочкам.

Так или иначе, полиция завела на Эдгара Лепеллье досье именно после студенческой революции, но никаких связей с левацкими и экстремистскими организациями выявить не смогла.

За полтора года он успел войти конфликт со всеми, с кем только можно было (и с кем было нельзя ни в коем случае), опубликовал ряд статей, повергших в шок добрую половину философов и социологов. Потом вдруг уехал из "столицы мира" за океан, в Америку. Работал в частном колледже. Неуживчивый характер и тут сыграл свою роль. Он скитался по университетским кампусам, выступал, срывал овации студентов и шквал возмущенной критики коллег (которые его отказывались признавать коллегой). По ходу дела написал и издал семь научно-фантастических романов, получивших высокую оценку среди читателей и критиков (отчасти, возможно, из-за того, что Э. Лепеллье публиковал свои художественные произведения под псевдонимом, да к тому же, женским - "Мэри С. Найт").

К

американскому периоду относятся и неожиданные эксперименты бывшего парижского профессора с галлюциногенным препаратом ЛСД. Оказавшись в американской университетской среде на излете популярности движения хиппи, Лепеллье провел немало времени в их коммунах, где и попробовал впервые это сильнодействующее средство. Тут следует сказать, что ЛСД пытались использовать психиатры, занимавшиеся исследованием механизма возникновения галлюцинаций при параноидальной форме шизофрении. Мы обращаем внимание читателя на этот момент, поскольку, как станет ясно из дальнейшего, увлечение психоделическим образом жизни и экспериментальными формами самовыражения своеобразным образом преломились в его научной практике.

В конце концов, вернулся в Европу, в Гейдельберг. И здесь, не успев приступить к преподаванию на кафедре истории философии, погиб в автокатастрофе. Это произошло первого февраля тысяча девятьсот семьдесят шестого года.

Сама автокатастрофа вызвала недоумение как у полицейских, так и у немногочисленных друзей (если можно назвать таковыми людей, с которыми он встречался не чаще раза в месяц и на головы которых не обрушивал ни своей знаменитой язвительности, ни взрывного гнева): во-первых, автомобиля у него не было, а "опель", в котором обнаружили тело "несносного профессора", принадлежал хозяину маленького магазина и оказался угнанным с автостоянки накануне. Так и не удалось выяснить поначалу, сделал ли это сам профессор по эксцентричности характера, или за этим угоном и катастрофой скрывалось нечто более серьезное.

Несмотря на столь бурную, хотя и короткую жизнь, умение оказываться в центре скандала, несмотря на изданные книги - художественные и научные, - несмотря, наконец, на загадочность жизненного финала, Эдгар Лепеллье был благополучно забыт почти сразу же после смерти. Разве что чокнутые любители научной фантастики ныне в состоянии припомнить романы "Чернильный цветок" или "Пресыщение" некоей Мэри С. Найт, почему-то пользовавшиеся популярностью в начале семидесятых. Они даже рассматривались некой полемикой с книгами знаменитого Филиппа Дика, да какой-нибудь педантичный библиотекарь после часового раздумья назовет вам, скажем, "Философию жизни и смерти" - студенческую работу о Ф. Ницше и, возможно, "Утонченный вампиризм" - о религиоведческих работах М. Элиаде, с которым Лепеллье пытался вести полемику (неудачно), будучи аспирантом.

Впрочем, мы несколько погрешили против истины, говоря о всеобщем забвении имени Лепеллье. Один человек все-таки продолжал хранить память о нем, продолжал тормошить полицию, требуя все новых и новых расследований по факту гибели четвертьвековой давности. Этого человека звали Джейн Мюриэл, она познакомилась с "безумным Эдгаром" (так назвали Лепеллье его первые американские студенты) в Штатах, во время короткого периода работы последнего в технологическом колледже городка Грин Спейс (штат Висконсин). Джейн стала его верной подругой, повсюду сопровождала его. В трагический день семьдесят шестого года, по ее уверению, они должны были встретиться.

У нее осталась часть работ погибшего философа, в том числе и те, которые он, возможно, вовсе не предназначал к публикации.

Именно благодаря мисс Джейн Мюриэл - или, вернее сказать, уже миссис Джейн Мюриэл-Коэн - наследие философа и социолога Эдгара Лепеллье увидело свет - в конце прошлого года. И вновь, как при жизни, "enfant terrible" подтвердил свою репутацию и вызвал в академических кругах бурную полемику. В него направляли стрелы язвительной критики так, будто он был жив и мог ответить. Разумеется, такая ситуация выглядит сомнительной с точки зрения этики, но, думается, оппонентов до известной степени можно понять - столь шокирующими выглядят взгляды Эдгара Лепеллье.