Мне бы в небо
Шрифт:
Наконец я нахожу красный аппарат с кока-колой и бросаю в щель четвертаки. С глухим стуком выпадает банка. Говорят, если бросить монетку в колу, она растает. С тем же успехом можно пить неразбавленный растворитель.
— Вот вы где, — говорит женский голос.
Это Алекс, моя знакомая с самолета. Я машинально застегиваю пуговицы на рубашке.
— Какой сюрприз, — говорит она. Алекс в мешковатой розовой пижаме, от которой пахнет сухими простынями. Она меньше ростом, чем я помню, изящная и похожая на котенка, волосы собраны в растрепанный пучок. Мои нервы возбуждены пребыванием в стрип-клубе, во
Я спрашиваю, как поживает ее кот.
— Он у ветеринара. Вы были правы, зря я взяла его с собой. Я ошиблась с дозой. Наверное, следует вернуть его в питомник. Я не умею обращаться с животными.
— Мне очень жаль. Это жестокий урок.
— Как прошла встреча?
— Без особых трудностей. А ваше мероприятие?
— Собрали сто тысяч. Моя стерва произнесла речь насчет льготного страхования. Нашла о чем говорить. Впрочем, я не рассчитала с едой. Половина осталась.
Свет от аппарата окрашивает алым лицо Алекс. В коридоре приоткрывается дверь, и высовывается чья-то рука с меню. Мы понижаем голос. Отель все глубже погружается в сон, а я перевожу взгляд на босые ноги Алекс — она поджимает и расслабляет пальцы, пока мы болтаем. Некогда она покрасила ногти на ногах, но лак облупился, не считая нескольких красных крапинок возле кутикул. Я помню эту картинку со времен старшей школы, и мне она нравится.
Вдруг становится очевидным, что именно сейчас произойдет между нами; единственный вопрос — как. Удалиться в один из наших номеров значит — забыть, что мы не студенты, а взрослые люди. У нас есть свои правила, нормы, житейские соображения. Если мы хотим сохранить самоуважение и поддержать образ осторожного, опытного, зрелого человека, преодолевающего любые трудности, нужно пойти куда-нибудь еще, а потом вернуться в отель.
Мы вырабатываем план, который только кажется спонтанным — на самом деле он напоминает обратный отсчет перед пуском космического корабля и рассчитан на то, чтобы в час ночи мы легли спать и успели на свои ранние рейсы. Мы оденемся, встретимся в вестибюле и отправимся через улицу, в казино «Золотая лихорадка». Мы расходимся по комнатам, чтобы быстро прополоскать зубы мыльной водой. Слышно, как вступают в действие принятые прочими постояльцами таблетки успокоительного, когда я прохожу по коридору.
Я надеваю ботинки. В кои-то веки они на моей стороне. Угол между пяткой и подошвой поддерживает позвоночник, выпрямляет плечи и грудь. Проблема в брюках. Они утратили форму. Я обычно собираюсь впопыхах и небрежно обращаюсь с вещами — скатываю их в трубку, вместо того чтобы складывать.
Алекс одевается просто, по-мужски — в джинсы и черную футболку. И часы. Знакомая фирма — я консультировал четверых ее сотрудников — и мне жаль выброшенных на ветер денег. Это — вина КСУ. Чтобы помочь компании с продвижением товара на рынок, мы вынудили ее взять лицензию на использование престижного имени одного покойного европейского дизайнера. Внутренняя начинка этих приборов, которые продаются в одном ряду с «ролексами» и «гуччи» в беспошлинных магазинах аэропортов, осталась прежней, но цена возросла вчетверо. И бедная Алекс пала жертвой обмана.
Мы беремся за руки. Улица переполнена вдохновенными стариками, которые
Вокруг столов — давка. Сначала мы подходим к рулетке. В углу играет оркестрик — кучка музыкантов, которые исполняют неуклюжий классический рок. Я покупаю фишек на двести долларов для каждого из нас и сразу же замечаю, что мы складываем их по-разному. Алекс делит на четыре кучки, а я строю башенку.
— Красное?
— Как хочешь. Только не ставь на однозначные.
Через десять минут она выигрывает, хоть и немного, а я вот-вот удвою прикуп. Главное — не ошибиться, удача всегда дает о себе знать, и приобретение — вовсе не синоним выигрыша. Мы сделали верный выбор, придя сюда сегодня, и колесо рулетки это подтверждает. Я поднимаю среднюю сумму, делаю рискованную ставку на угол и выигрываю.
Официантка приносит бесплатную выпивку — слабоалкогольное пиво — и я дарю ей фишку. Почему-то это очень приятно. Мистер Богач.
— Я должна кое в чем признаться, — говорит Алекс.
— Ты замужем.
— Нет. Я тебя знаю. Мы уже встречались. Я однажды слышала твою лекцию.
Я смотрю на нее, кося одним глазом на рулетку в надежде, что шарик упадет туда, куда мне нужно.
— Три года назад. Семинар в Техасе. Ты говорил о карьерном росте, помнишь? Кажется, это называлось «Учись быть главным».
Выпадает черное, и я снова выигрываю.
— Я провел всего несколько семинаров. Они помогают мне сохранять форму на основной работе. Обманывать людей.
— Я пошла туда с подругой. Точнее, она меня вытащила. Ты отлично говорил. Я тогда была совершенно опустошена. Только что расторгла контракт с известным бизнесменом, который сколотил кругленькую сумму на моем самоуважении. Я сидела в дальнем конце комнаты, потому что стеснялась, но казалось, что ты обращаешься лично ко мне. Я запомнила кое-что — «Меняйся сам, прежде чем тебя заставят измениться». Это называется автономия. Дело именно в автономии.
Я никогда не произношу одну и ту же речь дважды, поэтому не помню. Впрочем, я польщен. Я перекладываю фишки, кончики пальцев у меня теплые.
— Ты просто взяла и пришла на семинар? Безо всякой причины? Из любопытства?
— Чистое совпадение. Мы, кажется, выигрываем?
— Я собираюсь удвоить ставку.
Мне невероятно везет — я встретил поклонницу и выиграл пачку денег — и, возможно, это означает, что пора сматывать удочки. Везение — странная штука. Когда удача со мной, особенно если такого давно не происходило, я порой чувствую, что вот-вот получу должное и что это отнюдь не случайность, а справедливость. Мироздание расплачивается со мной. Моралисты, наподобие моей матери и старшей сестры, сочли бы это опасной иллюзией, но я отчасти язычник — я верю в успех, во вспышки космического благорасположения. Бывают подъемы и спады, а иногда — сплошные подъемы.