Мне как молитва эти имена. От Баха до Рихтера
Шрифт:
* * *
Земной небожитель. Подобно секвойе
Корнями врос в землю, а крона-корона...
В горах мое сердце! А сам я в низине,
В долине, в трясине, в ущелье, в болоте...
Корнями врос в землю. Но крона-корона
Раскинулась
В долине, в трясине, в ущелье, в болоте,
В пустыне бесплодной. Но дух мой свободен!..
Раскинулась гордо в заоблачных высях,
В заоблачных высях — не горных, но горних!..
В пустыне бесплодной. Но дух мой свободен
И внемлет в безмолвье Создателя слову...
В заоблачных высях — не горных, но горних,
В заоблачных высях, где звезд ликованье!..
И внемлет в безмолвье Создателя слову.
И чудные звуки, рожденные Словом...
В заоблачных высях, где звезд ликованье.
Но корни в земле — глубоко, нерушимо...
И чудные звуки, рожденные Словом,
Слетаются в грудь мне, как вольные птицы...
А корни в земле, глубоко, нерушимо,
В земле, что так скудно дожди орошают...
Слетаются в грудь мне, как вольные птицы,
И вновь улетают они, чтоб селиться...
В земле, что так скудно дожди орошают,
И кормятся корни в борьбе многотрудной.
И вновь улетают они, чтоб селиться
В жилищах людей, что без пищи страдают.
Земной небожитель. В горах мое сердце.
ЛЮДВИГ ВАН БЕТХОВЕН
ТВОРЕНИЯ ПРОМЕТЕЯ
«Человек, вкусивший восторженность этой музыки, свободен и спасен навсегда.» /Рихард Вагнер/
Так
Не обязательно соглашаться со мной, но Бах и Бетховен представляются мне двумя высочайшими вершинами в высокогорной стране мирового музыкального (да и не только музыкального!) гения. Однако вершины эти существенно разные. Первая имеет совершенную пирамидальную форму, сплошь покрыта могучими вечнозелеными лесами, под сенью которых рассыпаны неувядающие райские цветы, и над ней всегда неомраченное чистое небо; временами по нему скользят светлые облака, но они почти никогда не заслоняют сияние небесных светил: днем — солнца, а ночью — ослепительных звезд.
Иная вершина — Бетховен. Она не возвышается — она вся — порыв земли к небу! Изрезана скалами и ущельями, с ее склонов срываются бушующие потоки и водопады, то здесь, то там встречаются невиданной красоты озера, по берегам которых цветут прелестные тюльпаны и рододендроны, вокруг клубятся грозовые тучи, сверкают молнии, но вдруг все стихает, небо проясняется, и тогда кажется, что вершина эта принадлежит уже небу, а не земле; подхваченная сияющим облаком она словно уносится в неведомую высь, где вот-вот захлебнется восторгом сердце, но... уже почти нечем дышать.
«Уйду вперед, туда, к высотным, горним
вратам с порушенными стенами за ними,
где громы отгремевшие ночуют
и молнии изломанные...»
/Марк Шагал/
Вперед, вперед — к высотам горним
Искать врата в порушенной стене,
Где, отгремев, кочуют громы
И молнии изломанные...
Но всюду лишь лазурь небес и снег.
И повстречался путник мне, суров и нелюдим,
Назвался Людвигом и так сказал: «Гляди,
Где отгремевшие почили громы
И молнии изломанные, —
В моей груди!
И стоны волн, трав шелест, шопот леса,
Цветов полночное дыхание в довесок —
Весь Божий мир в моей груди.
Не интересно — уходи!»
Я не ушел, о нет, но ухом чутким
Я к вздыбленной груди его прильнул,