Много шума и... ничего

Калинина Дарья Александровна

— Капельницу мы порой убираем. Однако в связи с тем, что обычно состояние после черепномозговых травм очень нестабильно, мы следим за больными с помощью монитора диагноста. Поэтому он к нему и подключен.

— Постоянно подключен? — уточнил Лысый.

— Да вы не волнуйтесь, у нас очень хорошая клиника и оборудование самое современное. Аппарат подскажет, если с больным будет что не так. Значит, не хотите еще раз на него взглянуть?

— Не надо, мы придем через несколько дней, когда он будет чувствовать себя лучше, — сказал

Суреныч и поспешно вытащил Лысого из кабинета.

— Ты чего? — удивился Лысый. — Мы же с ним не поговорили.

— Все, что нужно, мы и так узнали. Ни к твоей, ни к моей машине бедняга Ленчик не имеет никакого отношения. Я в Сочи приехал только двадцать второго, то есть через день после того, как он попал в больницу. А твоя машина взорвалась вообще когда он уже ничего не помнил. Вспомни, он весь в проводах и встать не может. Где уж ему с бомбами за нашими машинами было гоняться.

— Но он мог это поручить кому-нибудь из своих людей.

— Поручить… Ты что, не помнишь, что врач сказал? К нему до вчерашнего дня никто не приходил.

— Слушай! — вдруг воскликнул Лысый. — Я что подумал, ведь машину Ленчика тоже взорвали, как и наши с тобой! И все три взрыва произошли в такой короткий промежуток времени. А что, если это она?

— Она? — задумался Суреныч. — Зачем ей?

Столько лет прошло… И потом, с какой стати ей взрывать Ленчика? Она ведь его любила.

— Ну и что, она ведь думала, что он ее бросил.

— А мы тогда при чем?

— А нас она обвиняла в том, что мы что-то наговорили Ленчику. Поэтому он ее и бросил.

— Но тогда зачем ему-то мстить? Он, получается, сам жертва нашей с тобой подлости? — в полном отчаянии спросил Суреныч.

— Она отомстила ему за то, что он поверил нашим словам, — пояснил Лысый. — Потому что эти слова оказались для него важнее, чем его любовь, чем она сама. Женская логика вообще непредсказуемая вещь. За свою боль она возненавидела всех нас троих.

— О-о! — уважительно протянул Суреныч. — Так и правда могло быть. Могло, но было ли?

— А вот это нам и предстоит узнать, — сказал Лысый. — Для начала нужно узнать, где она живет.

— И жива ли вообще, мало ли что могло случиться, — подсказал Суреныч.

— Я сердцем чую, что Ленка жива и это дело ее рук. Помнишь, она как-то выдрала тебе целый клок волос? А что ты сделал, всего лишь сказал при Ленчике, что у нее разного цвета глаза, а у женщин, мол, это признак легкости поведения.

— Да, темперамент у нее был будь здоров. На десять женщин хватило бы. И энергии тоже. Чем она только не увлекалась! И плаванием, и стрельбой, и вязанием, и в кружок, где они мастерили разные механизмы, пять лет ходила.

— А мечтала всегда работать на военном заводе, как ее погибший отец, — закончил Лысый. — Если она так и сделала, то после двадцати лет работы на таком заводе у нее вполне мог оказаться доступ к взрывным устройствам. Их-то она нам и подложила.

— И как ты предлагаешь

ее искать? — спросил Суреныч.

— А на что справочное? — ответил Лысый.

И друзья детства отправились в справочное бюро.

— Гражданка Сухарева Елена Константиновна 1956 года рождения из города Сочи выехала в 1973 году, — сообщили им в окошке справочного.

— И что, с тех пор не возвращалась? — спросил Лысый. — У нее тут бабушка оставалась.

— Я не ясновидящая, — невозмутимо буркнула девушка в окошко. — Давайте данные бабушки.

Узнав их, она надолго уткнулась в свой компьютер.

— Сухарева Елена Константиновна 1916 года рождения умерла еще в 1980 году, — наконец сообщила девушка. — Других родственников искать будем, а то мне закрываться пора?

— А как узнать, куда выехала наша Елена Константиновна? — спросил Лысый.

— Которая младшая? — поинтересовалась девушка.

— Разумеется, — разозлился Суреныч.

— Про младшую не знаю, а про старшую спросите у ее соседей. Должны же они хоть что-нибудь знать.

Девушка после этого с треском захлопнула окошко и демонстративно принялась жевать бутерброд, всем видом показывая, что сейчас ее лучше не трогать.

Опрос соседей мало что дал. Все, кто знал Сухаревых, разъехались кто куда. Ничего удивительного в этом не было, так как дом пошел на снос. Остаток дня Лысый с Суренычем провели в различных городских учреждениях, пытаясь выяснить, куда именно переехали жильцы снесенного дома. Наконец в самом конце рабочего дня им выдали распечатку с новыми адресами всех жильцов злополучного дома.

Опрос жильцов решено было начать немедленно.

К сожалению, в распечатке не были указаны фамилии, а стояли только номера квартир, справа от них новые адреса. Иногда адреса было целых два.

Однако, объезжая сначала адреса, которые были в единственном числе, Суреныч с Лысым порядком поиздержались на такси. Начали они с квартир, находившихся на одной лестничной площадке с Лениной квартирой. Их жильцов раскидали в разные концы города, поэтому таксисты заламывали поистине чудовищные суммы. И было вдвойне обидно слышать везде: «Мы не из того дома, мы тут всего год живем» или «Мы курортники, хозяина видели один раз, когда за деньгами приходил». В лучшем же случае им говорили: «Таких не помним».

— У меня вся наличка кончилась, — наконец сказал Лысый. — Никогда не думал, что частники так здорово живут. Они же нас с тобой как липку ободрали.

— Есть еще один адрес, как раз неподалеку, — сказал Суреныч, до того внимательно изучавший список. — Можно обойтись без транспорта. Правда, он относится к квартире этажом ниже, но вдруг. Я, например, лучше знаю своих соседей сверху и снизу, потому что одни периодически затапливают меня, а вторых с такой же регулярностью затапливаю я.

— Пошли, — согласился Лысый. — Но это уже точно последний. И чего ты не взял свою «шестерку»?