Много шума из-за одного покойника
Шрифт:
— Понимаю, почему ты до сих пор ничего не рассказала полиции. Тут замешана твоя тележка. Поскольку никого по этому делу до сих пор не арестовали, ты, скорее всего, в серьезной опасности.
— Почему же?
— Убийца может подумать, будто ты разглядела то, что тебе видеть не полагалось, — пояснил Маршалл. — По крайней мере, в фильмах преступники часто так рассуждают и потом начинают охотиться за тем, кто у них на крючке, — даже если этот бедолага ничего на самом деле не знает.
— Да, но то в фильмах, а здесь — Шекспир!
Когда до меня дошел смысл сказанного,
— Лили, мне кажется, чем скорее полиция арестует кого-нибудь по подозрению в убийстве, тем будет лучше для тебя, — заметил он.
— Кто бы спорил!
— Тогда мы бы смогли не отвлекаться от поисков того, кто так зло подшучивает над тобой и Теей!
Надсадная нотка в его голосе насторожила меня, поэтому я спросила:
— С ней еще что-то случилось?
— Она позвонила мне сегодня около шести утра. Ночью кто-то пробрался к ее задней двери и красящим спреем написал там: «Сучка».
— Да ну! — Мой скептицизм явно поверг Маршалла в изумление. — Ты пришел ко мне ради меня самой или желая посмотреть, не крадусь ли я к дому через задний дворик с баллончиком спрея?
Он сомкнул веки, глубоко вздохнул и ответил:
— Лили, я думаю, что если бы ты точила зуб на Тею, то вызвала бы ее на поединок или игнорировала бы до конца жизни. Но я не могу представить, чтобы ты подкралась в темноте к дому соперницы и изукрасила ее дверь спреем!
Впрочем, мне показалось, что он в этом не убежден на сто процентов. Когда я поставила вопрос ребром, в его глазах на секунду, буквально на миг, промелькнуло что-то похожее на облегчение.
Я опустилась в кресло и пристально посмотрела на Маршалла.
— Не знаю, может, я и ошибаюсь, но то ли слишком остро на все реагирую, то ли Тея так подточила в тебе доверие к собственным суждениям, что ты даже свою интуицию ставишь под сомнение.
Седака не торопился с ответом, и я это одобрила. Мне хотелось, чтобы он поразмыслил как следует.
— Может быть, то и другое, — наконец признался сэнсэй. — Ладно, нам уже пора на занятие.
Натягивая старые серые спортивные штаны и темно-синюю футболку, я обдумывала, хорошо ли, что Маршалл не прочь заняться со мной сексом, несмотря на то обстоятельство, что в вотуме доверия он мне, кажется, отказал. Означает ли это, что радость от новообретенной мужественности породила в нем равнодушие к возможной травле его благоверной с моей стороны?
«Взаимоотношения полов по большей части напоминают хождение по минному полю», — брезгливо подумала я.
Маршалл уже ждал меня в гостиной. Он расхаживал по комнате, тоже переодетый в синие спортивки и терракотовую футболку с эмблемой клуба. Мне странно было смотреть из коридора на его подвижную фигуру, чувствовать прилив желания и знать, что наши интимные отношения не понудят его передергиваться всякий раз от воспоминания о рассказанной мною ужасной истории. Тем не менее я время от времени отстранялась от него.
Так случилось и на этот раз. В моей машине по дороге в «Телу время» мы почти не разговаривали, но перспектива
Войдя в клуб, мы застали Джанет Шук на беговой дорожке. Она вытаращила на нас глаза, очевидно что-то наскоро соображая. Я небрежно махнула ей. Маршалл перекинулся парой фраз с Дерриком, открывшим клуб вместо него, и мы наметили план тренировки. На этот раз был «ножной» день — не самый мой любимый, но в компании подкачивать ноги гораздо веселее. Как, оказывается, удобно и приятно, когда Маршалл ставит или снимает утяжелители, подстраховывает, — и как здорово, что можно отплатить за любезность тем же!
С началом нашего романа те люди, которые раньше только кивали, теперь подходили и сами заговаривали со мной. Разумеется, Маршалла здесь все знали, однако выяснилось, что и я им знакома. Ученики называли меня по имени. Мое расцарапанное лицо привлекало косые взгляды, но никто не решился упомянуть имя Норвела Уитбреда. Конечно, это тоже мне льстило, хотя скоро я обнаружила, что после обмена приветствиями больше ничего не могу сказать приятелям Маршалла. Поэтому я просто стояла рядом и слушала их болтовню. Сэнсэй чем-то сродни местному рекламно-информационному агентству. Кто бы ни подходил к нему, все непременно обсуждали с ним либо сплетни, либо последние новости. Меня при этом никто не стеснялся — мне даже стало интересно, почему это так. Ответ на вопрос дал один из клубных сплетников. Он намекнул Маршаллу, что я умею держать язык за зубами. Я удивилась тому, что люди меня вообще замечают, но потом вспомнила простую истину: в маленьком городе невидимкой не проживешь.
Несмотря на боли в боку, я выжала ногами триста фунтов. В этот момент тренировавшийся рядом Брайан Грубер, один из крупнейших предпринимателей в Шекспире, возглавляющий фабрику по производству матрацев, потихоньку подошел к Маршаллу и что-то зашептал ему на ухо. Седака угрюмо слушал и то и дело быстро кивал. Разговор у них был явно мужской, поэтому, чтобы дать им закончить, я перешла к следующему комплекту утяжелителей. Маршалл ведь велел мне подкачать четырехглавые мышцы.
Закончив, я решила сначала отдышаться, не вставая с тренажера. Брайан уже отправился на свое место, где доводил до совершенства бицепсы, а Маршалл с задумчивым и недовольным видом добавил себе с каждой стороны по двадцать пять фунтов. Я двинулась в его сторону, но он отвел глаза. Я взяла полотенце, начала вытирать лоб и решила: черта с два спрошу первая.
Маршалл занял положение на тренажере, поставив ноги на толчковую планку и тщательно выровняв их. Сначала он нажал легонько, снимая утяжелители с опор — они тут же отошли в стороны. Затем, ощерившись от напряжения, Маршалл начал серию отжиманий. Возможно, так он пытался подбодрить меня. Триста фунтов были моим потолком. Я знала, что Маршалл способен выжать в два раза больше, но я с каменным лицом выжидала, пока он закончит упражнение и положит утяжелители обратно на стойки. Все еще лежа, он сделал мне знак подойти, и я присела рядом на корточки.