Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен - 1)
Шрифт:
Изумрудный луч полетел к земным россыпям. Там, куда он ударил, скалы побелели, пожелтели, потом стали оранжевыми, ярко-пурпурными; их очертания походили на морскую звезду с огненными щупальцами. Клод упал на бок, Копье с глухим стуком шмякнулось об пол. Люк начал закрываться.
Шаровые молнии подпрыгивали и трещали. Старик почувствовал, как одна ударила ему в спину, прокатилась по всему хребту от ягодиц до загривка. Салон машины наполнился дымом и запахом паленого мяса. Клод, созерцая картину словно со стороны, отмечал и смешение звуков: шипение, с каким оставшиеся шары поразили
– Убери ее от меня!
– голосил пират.
– Я ничего не вижу! Мы не сможем сесть! О-о, черт, не-ет!
Вибрация: треск и медленный крен машины. Клод почувствовал свежее дуновение (и как она умудрилась опалить всю спину?), люк открылся. Странно угловатая травянистая поверхность в серой дымке утра. Ричард ругался и плакал. Мадам не издавала ни звука. В люк просовывались головы - тоже в каком-то наклонном ракурсе. Среди голосов слышались жалобные причитания неразумного ребенка - старика Каваи, знакомый голос Амери: "Тихонько, тихонько", разрывающий воздух, точно удары хлыста, мат Фелиции, когда кто-то предостерег ее, что она испортит себе весь доспех.
– Кладите его мне на плечи! Да не ерзай ты, старый дурак! Теперь мне придется топать на войну пешком!
Он засмеялся. Бедная Фелиция! Потом он уткнулся в ее зеленое платье и начал содрогаться и вопить. Но почти тотчас затих, его положили на живот, он почувствовал что-то на своем виске, и это "что-то" притупило боль и все остальное.
– Анжелика! Ричард!
– позвал он.
Ему откликнулась невидимая Амери:
– Они очнутся. Все вы очнетесь. Ты сделал свое дело, Клод. Теперь усни.
Как же все-таки?.. Он снова увидел пурпурные и золотые лучи морской звезды, неумолимо расползающиеся по скалам за мгновение до того, как закрылся люк. Как же все-таки?.. Если лава хоть ненадолго вырвется из жерла сонного Кайзерштульского вулкана, тану еще долго не смогут добывать барий.
– Не думай об этом, Клод, - сказала Фелиция.
И он перестал.
ГЛАВА 11
Осоловевшие в ночном дозоре у стен Финии Мойше Маршак и его товарищи приняли первый удар фотонного оружия за молнию. Тоненький зеленоватый луч сорвался с звездных высот и разрушил часовню возле одного из бастионов. Маршак все еще глядел на пламя, соображая, что делать дальше, когда второй выстрел Клода ударил прямо в десятый бастион буквально в пяти метрах от их поста. Гранитные глыбы разлетались во все стороны, воздух вскипел от дыма и пыли. Вихрь загасил масляные факелы, и шипящие, сверкающие брызги дождем осыпали покореженную тропу.
Наконец, придя в себя, Маршак бросился к ближайшей амбразуре. Окутанный туманом Рейн заполнили подплывавшие суда.
– Тревога!
– заорал он; сигнал тут же передался по командному модулю, усиленному его серым торквесом.
Маршак. Пост номер десять. Нападение со стороны Рейна. Пробита брешь в стене.
Капрал Вонг. Сколько... сколько их, черт возьми?! Мойше, сколько там судов?
Маршак. Да по всей реке... ПО ВСЕЙ! Восемьсот или больше - кто их, ублюдков, сочтет в таком
Корнет Форнби. Все дозорные наряды - к десятому бастиону. Общая побудка. Рейнский гарнизон - в ружье! Наблюдателям сканировать окрестности и докладывать немедля! Оборонительные отряды к пролому! Противник в городе!
Командующий Сиборг. Лорд Велтейн! Тревога! Совместное нападение фирвулагов и людей. Враг проник сквозь брешь в городских укреплениях со стороны десятого бастиона. Необходимо организовать контратаку.
Велтейн, лорд Финии. Сограждане, поднимайтесь на защиту! Летуны - в седло! На бардито! На бардито тайнел о погекон!
Вождь Бурке и Уве Гульденцопф вели войско по крутому склону в прорыв. Стеклянные стрелы из луков и арбалетов градом сыпались на них со стен, но надо использовать преимущество, пока защитники не спустились вниз. На беду, брешь пробита как раз в том месте, где сосредоточены основные силы финийского гарнизона. Зато вдобавок к общей сумятице вспыхнул пожар в часовне, быстро переметнувшийся на соседние постройки; рухнула кладка конюшни, и животные, обезумев от страха, вырвались на волю.
Трое солдат спустились с наблюдательной вышки и дали деру.
– Взять их!
– приказал Бурке.
С криками и улюлюканием десперадос набросились на этот маленький отряд и порубали его.
– Снять ворота с петель! Рассыпаться по улицам!
Из бараков выбегали солдаты, не успев нацепить доспехи. То тут, то там завязывались яростные схватки; нападающие лезли в щель, финийцы изо всех сил старались их не пустить. Снимавшие ворота с петель были атакованы и смяты; на кованую решетку вновь наложили запор.
– Мы в мешке!
– Вождь Бурке забрался на крышу перевернутого продуктового фургона. Его лицо и верхняя часть тела были разрисованы боевыми узорами, в спутанных волосах цвета стали торчало перо огненного орла.
– Бей сукиных пащенков! Открывай ворота! Ко мне!
Он заметил, что Уве упал под ударом серого, и, размахивая огромным томагавком, который выковал для него Халид, спрыгнул вниз. Лезвие так легко вошло в украшенный гребнем бронзовый шлем-чайник, будто он был сделан из картона. Бурке отшвырнул в сторону тело и наклонился над Уве: тот лежал навзничь, рука прижата к груди, на лице мука.
– Эй, малыш?! Куда он тебя?
Приподнявшись на локте, Уве съежился под курткой из оленьих шкур; в неверном свете блеснули зубы.
– Такая славная переправа, и надо же, черт!
Первобытные никак не могли пробиться в город с территории гарнизона. Лезущих в брешь теснили как защитники крепости, так и свои товарищи, что напирали сзади. Слышались панические вопли. Несколько атакующих упали и были затоптаны. Гарнизонный офицер в серебряном торквесе и полном вооружении бросил отряд алебардщиков на беспорядочно сгрудившиеся нерегулярные войска первобытных. Стеклянные лезвия рубили плотную орущую толпу.
Но тут на выручку пришли монстры.