Многогранники

Способина Наталья

— Нам пора.

На Машином лице отражалось такое сострадание, что в носу у него снова защипало.

— Что с ней случилось? — прошептала Маша, будто не слышала его слов.

— Их самолет разбился. Дядя Лёша сам его пилотировал. Тел так и не нашли. Так что они числятся без вести пропавшими, — зачем-то рассказал Роман, хотя собирался повторить, что им пора заканчивать посиделки.

На последних словах его голос предательски дрогнул, и он совсем не по-мужски шмыгнул носом, злясь на себя за то, что так расклеился. Не стоило затевать этот ужин, не стоило

говорить с Машей, когда он едва себя контролирует от усталости.

— Но это означает, что они могли выжить? — детская надежда в голосе Маши окончательно взбесила.

— Не скажи этого Волкову! — резко произнес он. — Он три года этой идеей фикс всем мозги выносит.

Роман говорил нарочно грубо, будто не понимал Волкова, будто сам вел бы себя на его месте иначе.

Маша уловила перемену его настроения и, сняв с себя плед, аккуратно сложила его на подлокотнике дивана. Роман, продолжая злиться, собрал со стола контейнеры, выбросил все разом в оставленный официантом мусорный мешок и, отряхнув руки, наконец решился посмотреть на Машу. Он ожидал осуждения во взгляде, однако та смотрела печально.

— Что? — не выдержал Роман, понимая, что дело не в Маше. Он злился на себя за то, что устроил этот никому не нужный ужин, да еще наболтал всякого.

— Ты бы тоже их искал, если бы, не дай бог, оказался на месте Димки, — негромко произнесла Маша.

— Похоже на то, что у меня есть проблемы со здравым смыслом? — хмуро уточнил Роман, точно зная, каким был бы его ответ на этот вопрос.

— Похоже, что у тебя есть проблемы с Волковым, — спокойно ответила Маша и, сняв пиджак, протянула ему.

Роман молча надел пиджак, чувствуя, что к запаху духов Юлы теперь примешался запах Машиных.

На причале Маша сама перебралась через ограду и зашагала по дорожке в сторону припаркованных такси. Роман, засунув руки в карманы, молча брел следом и думал, что самое правильное, что он сейчас может сделать, — посадить ее в такси, поблагодарить за вечер, а завтра сделать вид, что ничего не случилось, но прекрасно понимал, что здравый смысл сегодня не будет услышан. Что-то не давало отпустить ее, не извинившись.

— Маша, — сдался он, догоняя девушку. «Девушку Волкова», — напомнил внутренний голос. — Подожди. Я тебя отвезу.

Маша обернулась так резко, что распущенные волосы взметнулись волной и закрутились вокруг ее плеч.

— Не стоит. Спасибо, что приехал, извини еще раз, что отвлекла. Забудь, пожалуйста, обо всем, что я сегодня наговорила. Не знаю, что на меня нашло.

Она заправила волосы за ухо, потерла висок, будто у нее болела голова, и открыла было рот, чтобы что-то еще добавить, но потом передумала.

— Я не отпущу тебя одну, — настойчиво произнес он, подыскивая слова, чтобы убедить ее поехать с ним. Просто извиниться вдруг показалось глупым.

— Да ты тут вообще ничего не решаешь! — вздернула подбородок Маша, и Роман обрадовался: спорить легче, чем уговаривать.

— Так, я сейчас поведу себя как маньяк — засуну тебя в машину силой, — пригрозил он, обалдевая от собственной наглости.

— Я закричу.

—

Охрана моего отца точно будет на моей стороне, — улыбнулся Роман. Внутри все дрожало от азарта.

— Боже, как это низко — прикрываться папочкой, — сложила руки на груди Маша.

— A la guerre, comme a la guerre, — довольно сообщил он и примирительно добавил: — Правда, поехали.

Маша смерила его нечитаемым взглядом, но все же пошла к его машине.

Заведя мотор, Роман обреченно подумал, что он сегодня почти разнылся на ее глазах, наговорил чуши, а вот сейчас блеснет своими водительским навыками. Да Волков его еще благодарить после такого должен.

— Мы поедем очень медленно, — предупредил Роман, выезжая с парковки.

— Почему? — с подозрением спросила Маша.

— Потому что я сел за руль только позавчера, — пояснил он, намеренно не глядя в ее сторону.

— Ты не умеешь водить? — схватившись за ручку над головой, пискнула Маша.

— Я водил в Англии. Но здесь же движение правостороннее.

— А со скольких лет водят в Англии? — в голосе Маши все еще слышалось подозрение.

— Скутеры и мелкую технику — с четырнадцати, а машину самостоятельно — с семнадцати. Я права год назад получил и водил там, пока сюда не переехал. Мне первое время здесь даже на пассажирском сиденье глаза закрыть хотелось, — неожиданно для самого себя признался он.

Некоторое время в машине царила тишина, а потом Маша, выпустив наконец ручку, спросила:

— Тебе сложно здесь?

Он бросил на нее быстрый взгляд. Она смотрела внимательно, изучающе, и он как-то сразу забыл, почему им не стоит общаться.

— Немного. Мне в универе сложно. Многие термины иногда не сразу понимаю. Ну и вообще бывает… Вон в викторине почти ни одну цитату не узнал.

— Но ты ведь хорошо говоришь по-русски, — поделилась наблюдением Маша. — Я на семинарах заметила. Ты всегда очень внятно отвечаешь. И мысли формулируешь хорошо. Иногда бывает, что строишь предложения слишком буквально, но очень редко.

Сердце Романа неожиданно зачастило. Ему почему-то не приходило в голову, что девушка Волкова могла наблюдать за ним все эти месяцы и так много успела увидеть. В мозгу вновь зажглась сигнальная лампочка. Роман бросил на Машу быстрый взгляд и понял, что от него требуется ответ. Тщательно следя за тем, что говорит, он сухо произнес:

— Отец всегда говорил со мной только на русском. И у меня были русские няни.

Маша, кажется, поняла, что он хочет покончить с разговором, потому что молча вытащила из сумочки мобильник и погрузилась в дебри «ВКонтакте». На светофоре Роман бросил на нее взгляд, но лица не увидел: его скрывали распущенные волосы. Тогда Роман посмотрел на ее тонкие пальцы, скользившие по экрану, и подумал о том, что Маша Рябинина, наверное, играет на каком-нибудь инструменте. В пользу этого говорил ее рингтон — сюита Баха. Роман тоже несколько лет занимался музыкой и сейчас старался изо всех сил думать о тех беззаботных годах, когда миссис Фэнкл три раза в неделю давала ему уроки. Эти мысли были безопасными.