Многогранники
Шрифт:
Он получил права год назад в Британии. Вот только примерно в то же время в его семье все пошло наперекосяк, в результате чего он оказался в заснеженной Москве, в которой его ждало правостороннее движение и еще восемь месяцев — по местным законам — до официального разрешения водить машину.
Юла всхрапнула рядом и тоненько захныкала. Роман вздохнул и положил ладонь на ее колено, успокаивающе поглаживая. Юлу было жалко до кома в горле. Ведь он как никто ее понимал. Навигатор сообщил, что до места назначения осталось двести
Вытащить девушку из машины оказалось непосильной задачей. Пришлось звонить Петру Сергеевичу — Юлькиному водителю. Роман до этого сообщил ему, что сам отвезет Юлю, на что Пётр Сергеевич лишь усмехнулся и сообщил, что дождется их возвращения в лобби жилого комплекса. Роман немного удивился, но время показало, что опытный в вопросах доставки девушек с вечеринок водитель был прав: его помощь пригодилась.
Вдвоем они вытащили сопротивлявшуюся Юлу из машины. Пётр Сергеевич придержал дверь, подобрал свалившиеся с Юльки туфли и даже глазом не моргнул, когда Юля начала говорить весьма смущающие вещи. Роман отметил, что его собственное отражение в сверкающем зеркале лифта изрядно покраснело, а Пётр Сергеевич — ничего, закаленный мужик.
Перед дверью квартиры Роман засомневался, уместно ли звонить, но добиться от Юлы ответа, есть ли у нее ключ, оказалось нереальным. Пришлось жать на кнопку звонка.
Дверь открыли почти сразу.
— Здравствуйте, Жанна Эдуардовна, — вежливо произнес Роман и слегка подтолкнул коленом сползавшую с рук Юлу.
— О времена, о нравы! — хорошо поставленным голосом продекламировала бабушка Юли, «та самая, которая не вязала», вдруг некстати вспомнил Роман, и отступила, впуская их внутрь.
Она явно еще не ложилась. На бархатный халат была накинута теплая шаль, очки поблескивали оправой, а прическа выглядела так, будто Жанна Эдуардовна только что вышла из гримерной перед вечерним спектаклем.
— Пётр, спасибо, вы свободны. Завтра вы нам не понадобитесь, — произнесла она и заперла дверь за вошедшим Романом.
Юла весила килограммов пятьдесят. Ерунда, конечно, но когда висела вот так, безжизненным телом, становилось по-настоящему тяжело, и руки ощутимо затекали.
— Спасибо вам, Роман, за то, что доставили сие сокровище. И именно на этот адрес, а не на свой.
Роман неловко кашлянул. Юлькина бабушка так строила свою речь, что разговаривать с ней было сложно. Спасала Романа только ее безупречная дикция и еще то, что она говорила довольно медленно. Иначе он бы и половины ее речи не понимал. Очевидно, актриса и в самом деле бывшей не бывает, как сказала когда-то Юла.
— Ну, извольте отнести в опочивальню.
Роман не смог сдержать улыбки и, сбросив ботинки, потащил Юлу по длинному коридору. Стоило уложить ее на кровать, как она ухватила его за руку и сонно
— Ромусик, ты же останешься?
— Конечно, — соврал Роман, невольно поморщившись от прозвища, которое порой проскальзывало у Юлы в моменты игривости.
Он укрыл Юльку теплым пледом, зажег лампу на прикроватной тумбочке и, проведя рукой по светлым спутанным волосам, вышел из комнаты, тихонько прикрыв дверь.
Сейчас последний рывок до дома — и можно будет наконец отдохнуть. День рождения пережили, отец порадовался. Теперь его, Романа, совесть чиста. В прихожей Роман достал из кармана мобильник и посмотрел на экран. 2:18. И ни одного пропущенного. А он до последнего надеялся, что мать позвонит.
Из кухни раздался голос Жанны Эдуардовны:
— Роман, почему бы нам не выпить кофе? Вы выглядите так, будто он вам не помешает.
— С удовольствием, — откликнулся Роман и снял надетый было ботинок.
В уютной кухне пахло апельсинами и цикорием. Жанна Эдуардовна колдовала над туркой.
— Да вы садитесь, садитесь. Давайте без церемоний, — махнула она в сторону диванчика. — И как ваш праздник?
— Без жертв, — улыбнулся Роман, опускаясь на диван. Бабушка Юлы ему необъяснимо нравилась.
— Это славно. А позвольте спросить, отчего вы трезвы как стеклышко? В ваши-то юные годы прийти в таком виде с собственного совершеннолетия просто неприлично!
— Знаете, вы антибабушка, — поделился наблюдением Роман. — Бабушка наоборот.
— Не все, что говорит женщина, нужно воспринимать буквально, — рассмеялась Жанна Эдуардовна. — Алкоголь не красит в любом возрасте. Кстати, можно еще сказать «квазибабушка». Сможете найти синонимы?
Роман со стоном опустил голову на сложенные на столешнице руки и невнятно пробормотал:
— Псевдо? Хотя я не уверен.
— Получилось. Еще можно сказать «лже-».
— Пожалейте меня, Жанна Эдуардовна. Я, как вы выразились в прошлый раз, постигаю эту науку неустанно, неусыпно и… как там было еще?
Запах свежесваренного кофе заставил его поднять голову.
— Но говорите вы уже намного лучше, — заметила старая леди. — Как вам живется здесь?
Роман вздохнул и сжал переносицу. Жутко хотелось снять линзы.
— Скучаю, — наконец признался он. — Думал, будет проще. Сегодня проиграл викторину по старым советским фильмам.
— Ну, это позор, Роман Львович! Сущий позор.
— Знаю, но — увы.
— А как отец? — сменила тему Жанна Эдуардовна, отпив кофе из маленькой фарфоровой чашки.
— Не знаю, — признался Роман, делая глоток восхитительного напитка. Так только мама умела варить. — Ему тоже, наверное, сложно. Но скучать ему некогда. Вон праздник мне организовал.
— Он праздник себе организовал, Роман. А вы это позволили.
— Но разве не в этом заключается помощь ближнему — сделать все, чтобы ему было хорошо?